Скарлетт

Оглавление

Скарлетт повернулась лицом к Уэллеру и его группе.

— Отбросы! — прокричала она. — Вот кто вы такие. Отбросы! Убирайтесь вон из моего дома, с глаз долой, меня тошнит от вас!

Мамми Барт совершила ошибку, попытавшись ее успокоить.

— Перестань, милая, — сказала она, протягивая свою руку, всю в драгоценностях.

Скарлетт отшатнулась, прежде чем до нее успели дотронуться.

— Убирайтесь! В особенности ты, жирная свиноматка.

— Ладно, я никогда, — голос Мамми Барт дрожал, — никогда, черт, я не стерплю такого разговора. Я бы не осталась, даже если бы ты упрашивала меня на коленях, Скарлетт Батлер.

Началось поспешное бегство гостей, и менее чем через десять минут комнаты были пусты. Скарлетт прошла мимо опрокинутой еды, пролитого шампанского, разбитых тарелок и бокалов. Она должна держать голову высоко, как учила ее мама. В мыслях она перенеслась назад в Тару и представила себя поднимающейся по лестнице с балансирующим на голове тяжелым томом романов — прямая, как деревце. Как леди. Так учила ее мать. У нее в голове поплыло, ноги тряслись, но она поднималась, не останавливаясь. Леди никогда не показывает, что устала или расстроена.

— Вовремя она это сделала, — сказал кларнетист.

Оркестр играл на многих приемах Скарлетт.

Один из скрипачей аккуратно сплюнул в горшок с пальмой.

— Слишком поздно, я бы сказал. Поспишь с собаками, наберешься вшей.

Над их головами на застеленной шелком кровати лежала Скарлетт и рыдала, у нее разрывалось сердце. Она так надеялась хорошо провести время.

Ночью Скарлетт спустилась вниз за спиртным, чтобы избавиться от бессонницы. Все свидетельства вечеринки исчезли, за исключением изысканных букетов цветов и наполовину сгоревших свечей в канделябре на обеденном столе.

Скарлетт зажгла свечи и задула свою лампу. Почему она должна красться в полутьме, как какой-то воришка? Это был ее дом, ее бренди, и здесь она может делать все, что ей нравится.

Она выбрала рюмку, поставила ее рядом с графином, уселась в кресле во главе стола.

После бренди по телу разлилось приятное тепло. Скарлетт вздохнула.

Слава Богу! «Еще одна рюмка, и мои нервы перестанут дергаться». Она наполнила рюмку снова и быстро выпила ее. «Не надо спешить, — подумала она, снова наливая. — Это не по-женски». Мелкими глотками она выпила третью рюмку. «Как мило горят свечи». Золотые огоньки отражались на полированной поверхности стола. Грани пустой рюмки радужно сверкали, когда она поворачивала ее в руке.

Было тихо, как в могиле. Звон стекла, когда она наливала бренди, заставил ее вздрогнуть.

Свечи догорели, графин постепенно опустел, и Скарлетт теряла контроль над собой. С этой комнаты все начиналось. Стол был также пуст, на нем стояли только свечи и серебряный поднос с графином и рюмками. Ретт был пьян. Она никогда не видела его таким пьяным, он воздерживался от спиртных напитков. Он был пьян в ту ночь, несмотря на это, и жесток. Он говорил ей ранящие ее слова, и он больно повернул ее руку так, что она вскрикнула от боли.

Но затем… затем он отнес ее наверх в комнату и овладел ею. Скарлетт ожила после его прикосновения к ней, когда он целовал ее губы, ее шею и тело. Она вся горела, когда он прикасался к ней, она кричала: «Еще…»

Ни одна леди не почувствовала бы такого дикого желания, которое чувствовала она. Скарлетт попыталась не думать об этом, но ей это не удавалось, так как она слишком много выпила.

«Это случилось, — кричало ее сердце, — это действительно было. Я не придумала это».

Мать приучила ее думать, что у леди не может быть животных порывов, но мозг не смог контролировать страстные потребности тела.

Она уронила руки на стол, голову на руки и застонала. Желание и боль заставили ее корчиться, кричать в пустоту, освещенную свечами:

— Ретт, ох, Ретт, ты нужен мне.

Глава 8

Приближалась зима, и Скарлетт с каждым днем становилась все более неистовой. Джо Коллтон выкопал яму для подвала первого дома, но частые дожди помешали заливке фундамента.

— Мистер Уилкс пронюхает, в чем дело, если я куплю у него лес, прежде чем подготовлюсь к строительству, — разумно сказал он, и Скарлетт знала, что он прав.

Может быть, вся идея была ошибкой. День за днем газета рассказывала о катастрофах в деловом мире. Появились хлебные очереди в крупных городах Америки, потому что каждую неделю тысячи людей теряли рабочие места. Зачем она рисковала своими деньгами именно сейчас, в самое плохое время? Зачем она дала Мелли это дурацкое обещание? Если бы только холодный дождь перестал… И дни прекратили бы уменьшаться. Днем она занимала себя работой, но темнота закрывала ее в пустом доме наедине с мыслями. А она не хотела думать, так как не могла найти ответов ни на один вопрос. Как она докатилась до такого? Она ничего не натворила такого, чтобы люди отвернулись от нее. Почему они все так ненавидят ее? Почему Ретт так долго не приезжает домой? Что она может сделать, чтобы поправить положение? Должно же быть что-то, не может же она вечно слоняться из комнаты в комнату по пустому дому, как горошина, гремящая в пустой раковине.

Она была бы рада, если бы Уэйд и Элла приехали к ней, но Сьюлин написала, что они на карантине после ветрянки.

Она могла бы сойтись снова с Бартами и их друзьями. Неважно, что она обозвала Мамми свиньей, она была толстокожей. Одной из причин ее дружбы с «отбросами» было то, что она всегда могла развязывать свой острый язычок при них, и в любой момент, если бы захотела, они бы приковыляли к ней. «Слава богу, я еще не опустилась на такой уровень. Я не поползу теперь к низким созданиям. Просто темнеет очень рано, и ночи такие длинные, и я не могу спать. Все изменится к лучшему, когда прекратятся дожди… когда кончится зима… когда Ретт приедет домой…