Скарлетт

Оглавление

151

— Я никогда не смогу их различать, — сказала Скарлетт с тревогой. Она путала некоторых детей О'Хара в Саванне.

— Колум тебе поможет, — сказала Кэтлин. — В доме Молли совсем нет

О'Хара, за исключением ее самой. Но и она предпочла отказаться от своей собственной фамилии.

Колум объяснил ядовитый комментарий Кэтлин. Молли недурно устроилась — она вышла замуж за Роберта Донахью — состоятельного человека с процветающей большой фермой, расположенной на ста с лишним акрах земли. Он был что называется «крепким хозяином». Молли сначала работала на кухне Донахью поварихой. Когда жена Донахью умерла, Молли стала через положенный срок траура его второй женой и мачехой четверых детей. От второго брака родилось пятеро детей — самый старший из них очень большой и красивый, хоть он и родился почти на три месяца раньше срока. Все дети сейчас выросли и живут собственными домами.

— Молли не была предана своей родне, — сказал Колум спокойно, — а Кэтлин фыркнула, потому, что ее муж был их лендлордом. Роберт Донахью арендовал акры земли дополнительно к своей собственной ферме, меньшую ферму он сдавал внаем семье О'Хара.

Колум начал перечислять имена детей Роберта и его внуков, но к этому времени Скарлетт уже начала сопротивляться яростному натиску несметного количества имей и возрастов. Она больше не воспринимала их до тех пор, пока речь не зашла о ее собственной бабушке.

— Старая Кэти-Скарлетт все еще живет в домике, построенном ее мужем после их женитьбы в 1789 году. Ничто не может заставить ее покинуть этот дом. Мой отец впервые женился в 1815 году и привез свою новобрачную жить в битком набитый домик. Когда начали появляться дети, он пристроил рядом помещение, где было теплое место возле огня и для кровати его старой матери. Но старухе ничего этого не нужно. Итак, Син живет в домике с нашей бабушкой, а девушки, такие, как Кэтлин, обслуживают их.

— И тогда бабушке ничего не остается делать, кроме как пройтись метлой по полу и вытереть пыль. Син специально разыскивает грязь на дороге, чтобы наследить на чистом полу. А что он вытворяет, когда они шьют! Он может схватить рубашку, когда к ней едва пришиты пуговицы. Син — брат Молли и только наполовину наш. Он плохой человек, почти такой же никчемный, как Тимоти, хотя и старше на двадцать лет.

У Скарлетт закружилась голова. Она не посмела спросить, кто такой Тимоти, из-за боязни, что на нее выплеснут еще одну дюжину имен. В любом случае на это уже не осталось времени. Колум открыл окно и крикнул кучеру:

— Останови. Джим, пожалуйста. Я выйду и сяду к тебе наверх. Мы должны повернуть на дорогу вон там впереди, я должен показать тебе дорогу.

Кэтлин ухватила его за рукав.

— Колум, пожалуйста, можно мне спуститься с тобой? Я сама пойду домой. Я не могу ждать больше. Скарлетт не будет против того, чтобы поехать к Молли. Не правда, ли Скарлетт? — и она улыбнулась ей с такой надеждой, что Скарлетт согласилась бы, даже если не хотела этого.

Она не собиралась идти в дом семейной красавицы — какой бы поблекшей та ни была сейчас, — не приведя себя в порядок, не стерев пыль с лица и обуви, и, наконец, не капнув духов из серебряного флакончика, который всегда лежит в ее сумочке, не попудрившись и не коснувшись слегка румянами щек.

Глава 50

Дорога к дому Молли проходила через небольшой фруктовый сад. В сумерках облако бледно-розовых лепестков ярко выделялось на фоне темносинего неба. Ровные клумбы первоцвета окружали дом. Повсюду царил порядок. То же было и внутри дома. Нарядные салфеточки на грубой волосяной обивке мебели в прихожей, белоснежные накрахмаленные скатерти с кружевными краями, до блеска начищенная решетка камина: все кругом сияло чистотой. Да и сама Молли была совершенно безукоризненна в одежде и манерах. Ее темно-красное платье было обшито серебряными пуговичками, а блестящие каштановые волосы спускались искусно уложенными локонами из-под плетеной белой шляпки с кружевной ленточкой.

Она подставила Колуму щечку для поцелуя и рассыпалась в любезностях, представляя Скарлетт другим О'Хара. Скарлетт была приятно поражена бесспорной красотой Молли. Кожа ее была на редкость гладкой и бархатистой, а голубые глаза сияли чистотой и свежестью. Ни единой морщинки на лице, кроме тех, что бывают даже у маленьких девочек. Колум, должно быть, ошибался, ей не может быть пятидесяти.

— Я так рада видеть тебя. Молли, и благодарна за твое обещание показать этот чудный домик, — воскликнула Скарлетт.

Дом действительно был прелестный, такой чистенький и свежевыкрашенный. Но прихожая не превышала самую маленькую спальню ее дома на Пичстрит.

— Горе ты мое, Колум! Ну как ты мог уйти и оставить меня одну? — выговаривала ему Скарлетт на следующий день. — Этот ужасный Роберт, верное, скучнейший человек на свете! Весь вечер рассказывал мне про своих коров и про удои. Мне казалось, что я вот-вот замычу. И кроме того, они мне раз пятьдесят повторили, что у них обед, а не ужин. Не понимаю, в чем тут разница…

— В Ирландии по вечерам англичане обедают, а ирландцы ужинают.

— Да, но они же не англичане!

— Они стремятся во всем подражать англичанам. Как-то раз я видел, как

Роберт с управляющим Эрлов выпили залпом по стакану виски.

— Колум! Ты шутишь!

— Смеюсь, дорогая, но не шучу. Но ты не беспокойся; в конце концов нас это не касается. У тебя удобная постель?

— Я думаю, да. Хотя вчера я так устала, что заснула бы и на кукурузных початках. Должна тебе сказать, что было бы неплохо немного прогуляться. Вчерашняя поездка была слишком долгой и утомительной. Далеко ли до бабушкиного дома?