Скарлетт

Оглавление

217

Ретт смотрел на нее. Заметив в конце концов это, она повернула голову в другую сторону. Он рассчитывает, что я буду разыгрывать спектакль. «Вы еще увидите, мистер Батлер, Может быть, я и переломаю все свои кости, но никто не посмеет потешаться надо мной, тем более вы».

«Поезжай спокойно и смотри, что делают другие!» — говорил ей Колум.

Скарлетт решила последовать его совету. Она почувствовала, как капелька пота выступила под ее перчатками. Охотники стали ускорять темп, какая-то женщина неподалеку от нее засмеялась, стегнула свою лошадь, и та перешла на галоп. Скарлетт на секунду взглянула на мелькающие перед ней красные и черные спины наездников и лошадей, без труда перескакивающих через низкую каменную стену у подножия холма.

«Теперь уже поздно о чем-либо беспокоиться», — подумала она. Она сдвинулась слегка, не зная даже, что так и нужно, и Луна поскакал еще быстрее, как и подобает лошади, видевшей не одну охоту. Она не заметила, как стена оказалась позади нее. Неудивительно, что Джон Морланд так хотел купить Луну. Скарлетт громко рассмеялась. Теперь уже не имело никакого значения, что она в жизни не была на охоте и не сидела в дамском седле более пятнадцати лет. Она чувствовала себя прекрасно, более чем прекрасно. Все это ей доставляло удовольствие. Неудивительно, что папа никогда не открывал ворота. Зачем, когда можно перескочить через ограду?

Призраки отца и Бонни, которые ей досаждали, теперь исчезли. Исчез и ее страх. Лишь восторг от утреннего туманного воздуха, гладившего кожу, и сила и мощь животного, которым она управляла.

Вдобавок появилось твердое желание догнать и оставить далеко позади себя Ретта Батлера.

Скарлетт стояла. Испачканный шлейф ее платья был обмотан вокруг левой руки, в правой она держала бокал шампанского. Как сказал Джон Морланд, лисья лапа, которая ей вручена, будет водружена на серебряную подставку, если Скарлетт позволит.

— Как это будет прелестно, сэр Джон.

— Пожалуйста, зовите меня Барт, как делают мои друзья.

— Пожалуйста, называйте меня Скарлетт, как делают все, неважно, друзья они мне, или нет.

От успеха на охоте она была в приподнятом настроении, ее щеки порозовели.

— Я не помню ничего лучшего, — сказала она Барту. И это была почти правда.

Остальные наездники уже ее поздравили, в этот момент она безошибочно могла прочитать восхищение в глазах мужчин и ревность и зависть в глазах женщин. Куда бы ни поворачивала она свой взор, везде были очаровательные женщины и красивые мужчины, подносы с шампанским, роскошь и богатство, слуги, развлекающиеся люди, красивая жизнь. Это все походило на ее воспоминания о довоенном времени, только сейчас она была уже взрослой и могла делать и говорить все, что ей нравилось. Она, Скарлетт О'Хара, сельская девушка из Северной Джорджии, была в замке баронета вместе с леди и лордами и даже одной графиней. Это все походило на книжный роман. Скарлетт повернула голову.

Она почти позабыла о присутствии Ретта и о том, что ей нанесли обиду. Но только почти. Ее надежная память помнила, что она видела и слышала, когда возвращалась после охоты. Ретт вел себя, как будто не придавая большого значения тому, что она его полностью превзошла. Он развлекался, дразня графиню, как будто был с ней давно на короткой ноге… его вид был невозмутим. Как это все было на него похоже. Черт с ним, что бы там ни было.

— Мои поздравления, Скарлетт.

Ретт стоял рядом с ней. Она даже не заметила, как он приблизился. Ее руки вздрогнули, и шампанское пролилось на юбку.

— Черт, Ретт, ты всегда так незаметно подкрадываешься?

— Прости, пожалуйста, — ответил Ретт и протянул ей платок. — Я прошу прощения за свое грубое поведение на ярмарке. Единственное, что я могу сказать в оправдание, я был поражен, увидев тебя.

Скарлетт взяла платок и наклонилась, чтобы вытереть пятна, оставленные на юбке, хотя в этом не было никакой необходимости, ее наряд уже и так был сильно перепачкан. Однако это позволило собраться с мыслями и не дать Ретту возможность увидеть выражение ее лица в тот момент. «Я виду не подам, что мне это не все равно, — поклялась она тихо себе, — как и то, что он сделал мне больно».

Она подняла голову, глаза ее искрились, губы улыбались.

— Ты был поражен, — сказала она, — могу представить, как это все выглядело. Какими судьбами тебя занесло в Ирландию?

— Хочу купить лошадей, я решил выиграть на скачках в следующем году. Конюшни Джона Морланда имеют неплохую репутацию. Во вторник я уезжаю в Париж, посмотрю еще и там. А что привело в Дрозду тебя, одетую в местное платье?

Скарлетт рассмеялась.

— Ретт, ты же знаешь, как я люблю одеваться. Платье, в котором ты видел меня, я взяла у одной служанки в доме, где остановилась.

Она поворачивала свою голову из стороны в сторону, пытаясь отыскать Джона Морланда.

— Я не могу вести себя неприлично, я пойду, — сказала она, повернув голову через плечо, — мои друзья могут рассердиться, если я к ним не вернусь.

Какое-то мгновение она глядела на Ретта, затем повернулась и поспешила уйти. Она не осмелится остаться на ночь в замке с ним. Даже в одной комнате… в одном доме.

Когда до Баллихары оставалось не больше пяти миль, начался дождь. Как это было некстати, его капли то и дело попадали на ее щеки.

В среду Скарлетт взяла Кэт в Тару. Древние насыпные холмы были достаточно высоки, чтобы, забравшись на них, Кэт могла почувствовать ликование. Скарлетт наблюдала, с каким бесстрашием и даже опрометчивостью спускался ее ребенок с холма, и заставила себя не предостерегать ее. Она рассказала Кэт о Таре, о семье и королевских балах, а перед тем как уехать, подняла Кэт вверх над собой, чтобы та смогла полностью рассмотреть место, где родилась ее мама.