Скарлетт

Оглавление

Скарлетт не могла сдержать восхищения и засмеялась.

— Скарлетт, тебе хорошо? — спросил Ретт значительно позже.

— Да, это поистине лучший бал Сезона.

Она действительно так считала. Здесь было все, что должно быть на настоящем балу. Много музыки и смеха со всех сторон. Она, правда, не очень обрадовалась, когда ей дали танцевальную карточку. Казалось, что организаторы бала заранее распределили всех участников. Но музыка была отличной. Ее партнером был немолодой мужчина, которого она знала, потом был молодой человек, разные гости и чарльстонцы, которые съезжались со всего света на этот бал. И каждый танец приносил новые ощущения и новые удовольствия. И никаких разочарований. Имени Мидлтона Кортни не было в карточке.

Скарлетт захихикала, когда увидела Элали в танце. Ее обычная серьезно-унылая гримаса отсутствовала, она улыбалась и смеялась, как все. Не было стоящих вдоль стен и скучающих. Совсем юные дебютантки были в парах со знатоками танца и умения общаться. Она видела Ретта с тремя такими по очереди. И ни разу с Анной Хэмптон. Скарлетт удивлялась, с каким умением был организован бал. Она совсем не завидовала, просто была счастлива. И совсем расхохоталась, когда увидела Эллинтонов. Ханна чувствовала себя, видимо, первой красавицей бала. «Она, наверное, танцевала с отпетыми льстецами Чарльстона», — подумала Скарлетт. А Таушенд вообще, казалось, забыл про свою жену. Кто-то нашептал ему, наверное, что-то ласковое. Они уж точно никогда не забудут эту ночь. Пошел шестнадцатый танец. Он предназначался, как сказал ей Джози Энсон, для самых влюбленных пар. Мужья и жены как будто заново влюблялись друг в друга. Джози был здесь главным, поэтому знал. Это было одним из обычаев. И она будет танцевать с Реттом.

И когда он взял ее в танце и спросил, хорошо ли ей, она из самой глубины сердца ответила: «Да!»

В час ночи оркестр отыграл последний вальс, и бал был окончен.

— Мне так не хочется, чтобы все закончилось, — сказала Скарлетт.

— Отлично, — сказал Майлс Брютон. — Надеюсь, все так считают. Сейчас все идут вниз на ужин. Организаторы гордятся своими устрицами не меньше, чем своим пуншем. Надеюсь, ты выпьешь бокал прекрасного напитка?

— Да, конечно. У меня голова идет кругом.

Пунш Святой Сесилии был смесью шампанского с прекрасным бренди.

— Мы, мужчины, считаем, что это прекрасное восстанавливающее средство для ног на балу. Никак не для головы.

— Майлс! Салли всегда говорила, что ты самый прекрасный танцор в Чарльстоне. Мне теперь кажется, что она хвасталась.

Скарлетт так была рада всему, что шутки сами собой срывались, порой не всегда удачно. Почему так долго нет Ретта? Почему он разговаривает с Эдвардом Купером вместо того, чтобы сопровождать ее на ужин? Салли бы никогда не простила этого своему мужу.

О, слава Богу, идет!

— Я бы никогда не позволил тебе обладать такой прекрасной женщиной, Ретт, если бы ты не был таким большим. — Майлс взял под руку Скарлетт. — Вам повезло» мэм.

— Бог мой, — парировал Ретт. — Я умолял Салли убежать со мной. За последний час она мне вскружила голову. Но, видно, удача изменила мне. — Все трое захохотали и стали глазами искать Салли. Она сидела на подоконнике, держа в руках туфли.

— Кто сказал, что тот бал хорош, после которого появляются дырки на туфлях? У меня появились мозоли, — весело констатировала Салли.

Майлс сгреб ее с подоконника.

— Я отнесу тебя вниз, несчастная, но надень туфли, как подобает настоящей леди.

— Грубиян! — сказала Салли.

Скарлетт заметила, как они обменялись многозначительными взглядами, и ее сердце наполнилось злостью.

— О чем таком прекрасном ты так долго разговаривал с Эдвардом? Я проголодалась.

Она посмотрела на Ретта и зло усмехнулась.

— Он считает, что я плохо влияю на Томми. У него понизилась успеваемость в школе. И в наказание он продает яхту.

— Это жестоко! — воскликнула Скарлетт.

— Мальчик получит ее обратно. Я покупаю ее. Пошли ужинать, пока не съели всех устриц. Первый раз в жизни ты получишь еды гораздо больше, чем сможешь съесть. Даже леди едят здесь до отвала. Это традиция. Сезон заканчивается, и начинается великий пост.

Было около двух, когда двери Ирландского Холла открылись. И двое юношей заняли свои места у дверей, чтобы освещать темное пространство перед экипажами. Кучера зажгли лампы на крыше и у дверок. Лошади переминались с ноги на ногу и мотали головами. Слуга постелил дорожку и стал сметать с нее мусор. Но, заслышав голоса, растворился в темноте.

Вся толпа вывалила на улицу, заполняя ее веселым смехом. Как и в каждый предыдущий год, все говорили, что в этот раз праздник удался, как никогда. Отличная музыка, отличный стол, пунш, устрицы.

— Поедем на пролетке, Ретт. В экипаже так душно.

— Потом придется долго идти.

— Ну и что. Это полезно.

Он глубоко вдохнул свежего воздуха.

— Да, действительно. Иди и займи место, а я скажу маме.

Ехать было не особенно далеко. Завернули на Брод-стрит, проехали один квартал. Там уже город спал. Проехали мимо почты. В пролетке решили попеть и подхватили веселую песню про длинные дороги в Ирландии и про острова.

Музыкальное исполнение песни оставляло желать лучшего, но никто особенно не переживал. Когда они сошли, Скарлетт еще долго продолжала напевать, вторя уносящей певцов пролетке, которая поехала обратно за гостями, не успевшими разъехаться.

— Как ты думаешь, они знают какую-нибудь другую песню? — спросила Скарлетт.

Ретт засмеялся.

— Они и эту-то не знают. По правде сказать, я тоже. Да это и не имеет значения.