Овернский клирик

• Предыдущая
• 76/102
• Следующая

76

– Им некуда уходить, – тихо и устало ответила девушка. – Они хотели уйти, но потом решили – хватит. Всю жизнь, уже многие века, дэрги вынуждены скрываться, убегать, прятаться. Почему? Разве они не люди?

– Они – не люди! – отрезал итальянец, глядя в сторону.

– Пусть так. Но они – создания Божьи. Господь наделил их разумом и душой. Они – добрые христиане. Почему вы так ненавидите их, отец Ансельм?

Парень дернул плечом, но отвечать не стал. Внезапно вмешался Пьер, до этого, казалось, не обращавший внимания на спор:

– Сеньор Гуго – хороший сеньор есть. Люди его жалеть. Люди думать, что его убил демон. Сеньор Гуго никого не обижать… не обижал. Он помогал. Он давал хлеб. Он прощать долги. Сеньор Доминик – вежливый сеньор. Его любят. Его любили. Теперь его тоже жалеть. Они не демоны, брат Ансельм! В нашей деревне хороший крестьянин быть. Жеаном Шестипалым его звать. У него на рука, на нога шесть пальцев и все лицо в шерсти быть. Мы его всегда защищать! И священник наш его защищать.

– Тебя бы, брат Петр, в курию! – Ансельм хлопнул нормандца по плечу и усмехнулся. – Вы тоже думаете, отец Гильом, что я не прав?

Проще всего ответить «да» или «нет», но это не будет правдой. Я задумался.

– Если они ни в чем не виновны, то, по мне, пусть живут как хотят. Господу виднее, кого творить. Но в любом случае натравливать толпу – грех. Даже на виновных, ибо кровь на руках – хуже яда.

– Если не виновны? – вспыхнула девушка. – Филипп никого не убивал! Никого! В ту ночь, когда мы впервые его встретили, он, бедняга, выпил и себя не помнил, но даже тогда он никого не тронул! Он боится крови! Или вы думаете, что он убил Жанну де Гарр?

– Мы видели скелет в подземелье. И ты видела, дочь моя.

Она покачала головой:

– Видит Господь, отец Гильом, как вы заблуждаетесь!

– Дай-то Бог. Но в любом случае – пусть уходят. Сейчас, немедленно!

Девушка грустно усмехнулась:

– Сеньор Гуго говорит, что от судьбы не уйти. Ему надоело убегать.

– От судьбы… – повторил Ансельм. – Мы завтра должны встретиться в Милане… Знаешь такую басню, брат Петр?

Нормандец задумался, затем покачал головой. Я тоже не знал и с интересом поглядел на итальянца.

– Ну да! – усмехнулся он. – В «Робертовом Ромуле» ее нет. А басня такая. В городе Падуе жил некий сеньор, и был у него слуга. Однажды слуга вернулся с рынка весь белый, с трясущимися от страха руками. Сеньор спросил его о причине, и слуга ответил: «О господин! На рынке я встретил Смерть, и она угрожала мне!» Сеньор пожалел слугу, дал ему денег и коня, велев что есть духу скакать в Милан и там спрятаться. Сам же он пошел на рынок, встретил Смерть и спросил, отчего та угрожала его слуге. Смерть ответила: «Я и не думала угрожать твоему слуге! Я лишь крайне удивилась, почему он здесь. Ведь завтра мы с ним должны встретиться в Милане!»

У костра повисло молчание. Я уже замечал, что брат Ансельм запоминает весьма странные басни. Почему бы не рассказать о вороне и лисице? Или хотя бы о волке, попавшем на псарню?..

– Анжела, – наконец начал я. – Завтра эта орда доползет до замка. Ты успеешь обернуться за ночь туда и обратно. Уходи! Не оставайся с ними! Даже если ты им чем-то обязана.

Девушка не ответила, и я понял – она не уйдет. Она будет с ними до конца. С демонами. С косматыми чудищами.

– Ну, не понимаю! – не выдержал я. – Ты надеялась, что д’Эконсбефы помогут твоему отцу. Но сейчас они ничего не смогут сделать! Не лучше ли попытаться иначе? Почему ты должна быть с ними?

Анжела улыбнулась, покачала головой и встала:

– Прощайте, святые отцы. Может, вы не худшие из стада, которое носит ризы… Ансельм, если меня будут сжигать, не подноси факел. Мне будет больно.

Итальянец открыл рот, но так и не решился ответить. Девушка поклонилась мне и Пьеру, затем кивнула Ансельму и внезапно, быстро наклонившись, поцеловала его в губы. Парень дернулся, но Анжела уже запахнула плащ и шагнула в темноту.

– А ты, брат Ансельм, большой грешник есть, – задумчиво проговорил нормандец. В ответ прозвучало:

«Заткнись!» – причем не на латыни, а на прекрасном «ланго си». Я решил не вмешиваться, ибо богат и могуч великий итальянский язык.

6

Где-то около полудня мы услыхали крики. Они доносились спереди, от головы колонны. Дорога, по которой мы двигались, была незнакома, но я прикинул расстояние и понял – авангард достиг замка.

Я не ошибся. Вскоре повозка выехала на опушку, и мы тут же узнали знакомые места. Гора, мрачные стены, зубцы могучих башен, пересохший ручей, слева – дорога, которой мы шли из Артигата. Правда, кое-что изменилось. Теперь все подножие горы было заполнено сотнями доблестных епископских ратников. Толпа запрудила долину, некоторые уже перебрались через ручей, хотя мостик оказался предусмотрительно разобран. Итак, началось.

Издалека было трудно разглядеть подробности, но глазастый Ансельм приложил руку ко лбу, защищаясь от яркого летнего солнца, вгляделся и хмыкнул:

– На стенах воины. Много.

Пьер всмотрелся и согласно кивнул:

– Воинов немало есть.

Глаза у меня уже не те, и я решил воспользоваться чужими. Оглянувшись, я незаметно взял братьев за руки. Последовал удовлетворенный смешок итальянца:

– Ну конечно! Брат Петр, твой земляк с шестью пальцами мог такое?

Нормандец лишь вздохнул. Ансельм осторожно освободился от моей руки, всмотрелся и снова прикоснулся к моим пальцам:

– На стенах никого нет, – зашептал он. – И ограда… Она кажется новой.

Я вспомнил старый, развалившийся частокол и понимающе кивнул.

3

• Предыдущая
• 76/102
• Следующая