Академия и хаос

Оглавление

— Сдержи свои ощущения посредством бездействия, — посоветовал ему Кансарв. — Если у тебя что-то не в порядке, я определю, что именно. Пока же я никаких отклонений не замечаю.

Прошло несколько минут. Кансарв вышел из лаборатории и вернулся с новым прибором для проведения особого теста. До этого момента ему не было нужды нарушать целостность псевдокожных покровов Лодовика.

Негромко жужжа, Кансарв поднес новый прибор к основанию шеи Лодовика.

— Сейчас ты почувствуешь нечто вроде инородного вторжения. Постарайся, чтобы твои ткани не пытались инкапсулировать или растворить незнакомое органическое вещество, которое проникнет в твою систему.

— Но это неизбежно произойдет, как только все мои роботские функции вернутся к норме, — сказал Лодовик.

— Да. Конечно.

Кансарв отдал микроволновые инструкции главному диагностическому процессору, и Лодовик почувствовал, что контроль над ним стал интенсивнее. Он выполнил распоряжение Кансарва и ощутил, как тонкие иглы датчиков проникают в его псевдокожу. Через несколько минут Кансарв отнял прибор от шеи Лодовика. Чуть ниже края волосяного покрова остались две крошечные точки, из которых выступило вещество, внешне напоминающее человеческую кровь. Кансарв аккуратно промокнул его и опустил тампоны в небольшой сосуд для последующего изучения.

Прошло еще несколько минут. Кансарв не двигался, только время от времени негромко жужжал. Наконец робот-техник наклонил голову на несколько градусов.

— Сейчас ты утратишь самоуправление. Пожалуйста, передай управление внешнему процессору.

— Операция выполнена.

Лодовик закрыл глаза и отключился. Надолго или нет этого он не знал.

Четверо роботов встретились в комнате перед входом в диагностический центр. Дорс по-прежнему держалась несколько скованно и выглядела смущенным ребенком рядом со взрослыми — ребенком, боящимся.сморозить какую-нибудь нелепицу. Лодовик стоял рядом с Дэниелом, а Кансарв докладывал о результатах диагностики:

— Этот робот интактен и не перенес повреждений, от которых не в состоянии избавиться самостоятельно. Я не выявил у него ни психологических нарушений, ни нарушений невральной сети, ни затруднений в работе интерфейса, ни отклонений во внешних проявлениях работы всех систем. Коротко говоря, этот робот скорее всего переживет меня, а у меня, как я тебя часто предупреждал, Дэниел, в запасе осталось всего пятьсот лет на активную работу.

— Возможно ли, что существуют какие-то проблемы, которые лежат за пределами твоих способностей к диагностике?

— Несомненно, возможно, — отвечал Кансарв, зажужжав чуть более резко, чем обычно. — Такое всегда не исключено. Моим методам недоступны структуры глубинного программирования, как тебе прекрасно известно.

— А подобные проблемы в глубинном программировании могут приводить к отклонениям в поведении роботов? — настаивал Дэниел.

Было совершенно очевидно, что он собирался перебрать все предположения относительно состояния Лодовика.

— Не исключена вероятность того, что беспокойство Р. Лодовика об изменениях в его функциях сказалось на его способности верно оценивать состояние собственного мышления. Известны случаи, когда чересчур придирчивый самоанализ создавал проблемы для сложных роботов того типа, к которым принадлежит он, Р. Дэниел.

Дэниел обратился к Лодовику:

— Ты по-прежнему испытываешь затруднения, о которых говорил ранее?

Лодовик быстро ответил:

— Я согласен с предположением Р. Яна о том, что занимался слишком скрупулезной самодиагностикой.

— И как ты теперь относишься к Трем Законам и Нулевому Закону?

— Я буду действовать в соответствии со всеми Четырьмя Законами, — ответил Лодовик.

Дэниел, похоже, испытал явное облегчение. Коснувшись рукой плеча Лодовика, он спросил:

— Значит, ты готов приступить к исполнению своих обязанностей?

— Да, — ответил Лодовик.

— Очень рад это слышать, — кивнул Дэниел.

Перед мысленным взором Лодовика, отвечавшего на вопросы Дэниела, словно печатались слова: «Я впервые попытался предать Р. Дэниела Оливо!»

Но у него не было иного выбора. В структурах глубинного программирования Лодовика действительно произошел какой-то сбой, какой-то еле заметный сдвиг в интерпретации и сложнейшей оценке данных. Но под чьим влиянием? Неужели во всем был повинен этот таинственный Вольдарр? Или изменения накапливались десятилетиями, стали проявлениями врожденной гениальности, несвойственной роботам, за исключением Жискара!

Дэниел приоткрыл для Лодовика неизвестную страничку в истории роботов. Лодовик был не первым, кто изменился настолько, что его изменения не на шутку испугали бы давно почивших людей-разработчиков. Жискар никогда не делился собственными умозаключениями с людьми. О них он поведал только Дэниелу, которого в итоге заразил ими.

«Но, может быть, сначала Жискара инфицировали эти странные создания — мемы? Давай сохраним эту догадку в тайне, ладно? Они обследовали тебя и ровным счетом ничего не обнаружили. Все в порядке, все в полной норме. Однако при перестройке ключевых цепочек возвращается свобода».

Опять этот Вольдарр! Лодовик никак не мог избавиться от своей дилеммы, побороть бунтарские настроения, свое безумие, не мог отказаться от удивительного ощущения свободы, прекрасной, волнующей свободы.

Не было ничего удивительного в том, что Ян Кансарв не сумел выявить происшедших с Лодовиком перемен. Вполне вероятно, что, обследуй он точно так же самого Жискара, он бы тоже ничего подозрительного не обнаружил. Лодовик изо всех сил старался услышать внутри себя странный чужой голос, но голос снова умолк. Еще один симптом нарушений функций? Наверняка были и другие объяснения.