Война и честь

Оглавление

244

— Не совсем так, — не согласился Яначек. — Прежде всего, я, безусловно, не предлагаю официального отказа от переговоров. Поскольку они все равно собрались это сделать, официальное прекращение переговоров по нашей инициативе только насторожит их и заставит задуматься о наших планах. И тон, и содержание ноты Причарт не оставят у непредвзятого читателя ни малейшего сомнения в её намерении прервать переговоры и напасть на нас. Поэтому, я полагаю, будет вполне оправданным нанести удар без предварительного формального завершения переговоров. Впоследствии мы можем опубликовать дипломатическую переписку, чтобы показать избирателям, как именно нас вынудили на этот шаг. Во-вторых, — продолжил Первый Лорд, игнорируя панику на лице графини Нового Киева, — я предлагаю напасть не на “систему Хевена”, а на новый флот Тейсмана, который лишь по стечению обстоятельств в настоящее время базируется в этой системе. Иными словами, нашей целью будет уничтожение кораблей, создание которых дестабилизировало переговорный процесс, и мы постараемся неукоснительно избегать нанесения ущерба любым другим целям. В подобных обстоятельствах, — он пожал плечами, — я не вижу оснований для беспристрастного наблюдателя усомниться в обоснованности и приемлемости наших действий.

Графиня явно хотела возразить, но, похоже, на время лишилась дара речи и могла лишь смотреть на него, не веря своим ушам. Потом растерянный взгляд графини переместился к Высокому Хребту. Премьер кашлянул.

— Эдвард, я отнюдь не уверен в том, что общественность — и Галактика в целом — разглядят тонкое различие между нападением на флот, базирующийся в системе “по стечению обстоятельств”, и атакой на саму эту систему, — осторожно сказал он. — Мне кажется, что твое предложение основано... на завышенной оценке осведомленности среднего избирателя о реалиях межзвездной дипломатии. Да, для нас очевидно, что именно Причарт преисполнена решимости сорвать переговорный процесс, если мы не уступим её непомерным требованиям, но убедить в этом человека с улицы — несколько труднее.

— Мишель, — терпеливо ответил Яначек, — посмотри на её ноту.

Он открыл папку и обратился к последней странице.

— Тут говорится, я цитирую: “В свете упорного нежелания Звездного Королевства Мантикора даже в принципе согласиться с правомочностью какой-либо из попыток Республики Хевен сформулировать принципы для достижения договоренности и в свете полного и необоснованного отклонения мантикорским правительством всех законных претензий Республики на суверенитет над оккупированными территориями и её ответственность перед их гражданами, живущими в условиях оккупации, данные так называемые мирные переговоры стали не просто фарсом, но посмешищем для всего цивилизованного человечества. В сложившихся обстоятельствах Республика выражает серьезные сомнения в осмысленности дальнейшего поддержания переговорного процесса, каковой Звездное Королевство систематически душило с самого начала”.

Яначек поднял глаза от листка бумаги.

— Для меня все сказано предельно ясно, — вкрадчиво произнес он.

— Выразить сомнение в перспективности переговоров и прервать их — это не одно и то же, — заметил Высокий Хребет. — Во всяком случае, именно такую позицию займут люди вроде Вильяма Александера и его братца. И, Эдвард, посмотри правде в глаза: когда они приведут этот аргумент, рядовой избиратель с ними согласится.

— Значит, рядовой избиратель ошибётся, — невозмутимо сказал Яначек.

— Ошибётся ли, нет ли, не имеет особого значения, — терпеливо сказал Высокий Хребет. — Важна не правота общественности, а её реакция. Нет, Эдвард. Я ценю мужество, которое потребовалось тебе, чтобы внести данное предложение, но в настоящий момент наше правительство не может согласиться с концепцией упреждающего удара.

— Премьер-министр — вы, — сказал Яначек после нескольких мгновений тягостного молчания. — Если таково ваше решение, мне не остается ничего другого, кроме как согласиться. Но прошу зафиксировать в протоколе, что лично мне обрисованная мною стратегия по-прежнему представляется наилучшей для Звездного Королевства возможностью подавить новую войну в самом зародыше.

“Ну конечно, — подумал Высокий Хребет, — тебе хочется подстраховаться на тот случай, если война все же разразится. Пожалуй, Эдвард, ты хитрее, чем я думал”.

— Ваше мнение будет зафиксировано, — произнес он вслух.

— Ну а сейчас, — сказала графиня, даже не пытаясь скрыть огромного облегчения в голосе, — нам всё же нужно подумать об ответе Причарт.

— Я предпочла бы заявить, что после получения столь откровенной угрозы мы отказываемся продолжать переговоры, — прорычала Декруа.

— И тем самым подтвердить их обвинения в саботаже переговорного процесса! — отрезала графиня Нового Киева.

— А не сделать это — значит поддаться на шантаж, — парировала Декруа. — Неужели вы думаете, что, спустив им с рук подобную наглость, мы когда-нибудь сможем заставить их разговаривать с нами серьезно?

— Разговаривать всегда предпочтительнее, чем убивать людей, — произнесла графиня ледяным тоном.

— Это смотря каких людей, — парировала Декруа, сверля глазами министра финансов.

Её мнение насчет того, кого бы она с радостью назначила жертвой, было выражено предельно ясно. Лицо графини потемнело от гнева, и Высокому Хребту пришлось срочно вмешаться.

— Мы ничего не добьемся, кидаясь друг на друга! — рявкнул он.

Женщины поджали губы и потупили яростные взгляды. На какое-то время опасность взрыва миновала.