Война и честь

Оглавление

140

— Хорошо. — Она снова потрепала его по плечу. — Очень хорошо.

С этими словами Ферреро вернулась в командирское кресло, вновь уперлась взглядом в малиновые значки зондов “Хеллбарде”, и улыбка её поблекла. Как ни приятно с процентами отплатить капитану имперского крейсера за грубость — она не лукавила сама с собой, признавая, что это будет крайне приятно, — к сожалению, никак невозможно было изменить тот факт, что “Хеллбарде” сумел взять их под наблюдение незамеченным.

Почему Гортц пришло в голову продемонстрировать свои возможности, оставалось загадкой, но в действиях капитана анди прослеживалась определенная схема. Он (или она) постепенно, шаг за шагом, раскрывал всё новые возможности своих технологий — и не исключено, что таким образом он хотел подтолкнуть “Джессику” к раскрытию своих. Отчасти поэтому Ферреро и пошла на такие сложности, чтобы скрыть факт использования ею “Призрачного Всадника”. Буксируемые на тяговых лучах платформы, которые она приказала Луэллину выпустить в пространство в ходе “маневров”, едва ли можно было отнести к техническим новинкам. Они использовались с незапамятных времен и будут использоваться впредь, ибо в отличие от самых совершенных автономных зондов, могли получать энергию непосредственно с материнского корабля. Это делало их рабочий ресурс практически неограниченным, а также позволяло устанавливать на них чрезвычайно мощные генераторы помех и сенсоры. Таким образом, использовав их для выведения зондов “Хеллбарде” из строя, Ферреро воспользуется “старой” технологией.

При этом она даст понять Гортц, что “Джессика Эппс” обнаружила его шпионов, не раскрыв (во всяком случае, ей хотелось в это верить), как именно и когда это было сделано. Следовало напомнить Гортц о том, что при всех возможных достижениях Империи техническое превосходство в космосе принадлежит КФМ. Что, как искренне надеялась Ферреро, оставалось непреложной истиной.

Но капитан Гортц должен получить ещё и личное послание, которое ей чертовски не терпелось отправить. Поскольку когда лейтенант-коммандер Харрис превратит чувствительные пассивные сенсоры андерманских зондов в бесполезные железки, сообщение капитану дер штерне Гортц от капитана Эрики Ферреро будет предельно понятным:

“Не хрен таскаться за мной по пятам, хитрожопый!”

Глава 24

— Мне это не нравится, — сказал Томас Тейсман, откидываясь в удобном кресле.

Они разговаривали в кабинете президента Причарт. Голос Тома звучал мягко, что резко контрастировало со свирепым выражением хмурого лица. Поразмыслив над сказанным, Том уточнил:

— Совершенно не нравится!

— А мне, думаешь, нравится? — огрызнулась Элоиза Причарт. Впрочем, Тейсман знал, что её гнев направлен не на него. — Но, похоже, донесение Кевина не оставляет нам особого выбора.

— Ты всегда можешь вышвырнуть сукина сына, — предложил Тейсман.

— Я думала об этом, очень серьезно думала, — признала Причарт. — Но, к сожалению, мой источник сообщает, что сукин сын готов оспорить требование о его отставке как неконституционное.

— Неконституционное? — изумился Тейсман.

Причарт печально улыбнулась:

— Ну, незаконное, как минимум. Существует юридически обоснованное мнение, согласно которому акт о введении в действие Конституции предоставил Конгрессу право утверждать и отвергать назначение мною членов кабинета... и любые изменения в его составе.

— Какая чушь!

— Я придерживаюсь того же мнения. Из чего, однако, не следует, что если я попытаюсь выдворить Арнольда из правительства, он не обратится в суд.

— Ты консультировалась по этому вопросу с Деннисом?

— А как же! Он думает так же, как и ты. К сожалению, тот же источник предупреждает, что Арнольд может попытаться использовать свои давние и добрые отношения с Верховным судьей Таллингэмом.

— Вот дерьмо! — с крайним отвращением простонал Тейсман.

— То-то и оно, — согласилась Причарт. — Сомневаюсь, что Арнольд выиграет дело, но вот затянуть его на несколько недель, а то и месяцев сможет наверняка. А это для нас не многим лучше. Вот и получается, что реальных рычагов воздействия на него у меня нет.

— Ну, по крайней мере ещё одна возможность у нас есть, — прорычал Тейсман и, когда Причарт вопросительно склонила голову набок, пояснил: — Раз его нельзя просто вытурить, пусть Деннис предъявит этому ублюдку обвинение.

— Обвинение государственному секретарю? — поразилась Причарт.

— Именно, — подтвердил Тейсман. — Он слил секретную информацию, и это никоим образом не могло произойти “случайно”! Не в той компании, о которой доложил нам Кевин.

— Но он член правительства, — возразила Причарт. — И хотя лично я согласна с тобой на сто процентов, все люди, которым он, как ты выражаешься, “слил” информацию, имеют высшую категорию допуска к секретным сведениям.

— Но допуска к информации по данному проекту не было ни у кого из них, кроме его лживого братца, и ни у одного нет обоснованной необходимости, чтобы ему позволили с ней ознакомиться. А ты сама понимаешь: теперь, с его подачи, все очень скоро станет достоянием гласности. Что возвращает нас к тем проблемам национальной безопасности, которые я поднимал с того дня, когда мы решили продолжить работу над “Болтхолом”.

— Согласна, — пробормотала Причарт, откидываясь назад и устало потирая переносицу. — Проблема в том, что его усилиями мы оказались меж двух огней. Те рассуждения, которые делают политическую цену его отставки слишком высокой, справедливы и в случае с предъявлением обвинения, и ты это знаешь. Если мы на это пойдем, то информация, которую мы так хотим сохранить в тайне, всплывет в ходе открытого судебного процесса. Или ты хочешь потребовать закрытого процесса над членом кабинета министров правительства в легитимности которого мы всё ещё пытаемся убедить его собственных творцов?