Война и честь

Оглавление

285

Лицо Стоукса приобрело мучнистый оттенок. Гневный румянец сошел на нет и превратился в бледность с зеленоватым оттенком. Терминал находился в четырехстах двенадцати световых минутах от Мантикоры-А. Сама столичная планета в настоящий момент находилась по ту сторону звезды, что добавляло еще двенадцать световых минут. Разумеется, станция астроконтроля была одной из первых оснащена гравитационно-импульсными средствами связи, и, хотя планета находилась за пределами прямой досягаемости даже последнего поколения сверхсветовых коммуникационных устройств, наличие ретрансляционных станций позволяло покрыть этот разрыв, и, таким образом, расстояние между Стоуксом и Лэндингом уже не препятствовало обмену сообщениями. Правда, этот факт едва ли мог служить сейчас утешением адмиралу Аллену Стоуксу.

Его послание достигнет столицы очень быстро, но затем неизбежно последует определенный период испуга и замешательства. Никто не захочет брать на себя ответственность за принятие столь серьезного решения, не перечитав текст договора, не проконсультировавшись с непосредственным начальством, как минимум с тремя адвокатами и, возможно, с Судом королевской скамьи. Между тем, как предупредил Белая Гавань, первые грейсонские корабли появятся у порога терминала примерно через десять минут. А значит, на Мантикоре никто не успеет вовремя снять со Стоукса ответственность.

Начальник Астроконтроля был уверен, что и Стефан Юнг, и Эдвард Яначек придут в бешенство, едва услышат о происшедшем. И безусловно, сорвут недовольство на том несчастном чиновнике, который разрешил грейсонцам транзит. Однако если он не даст разрешения на транзит и если граф Белой Гавани говорит правду о протесте, который заявит в этом случае Протектор Бенджамин, последствия для карьеры Аллена Стоукса будут, пожалуй, ещё тяжелее. Какого бы мнения ни был Яначек о ценности союза с Грейсоном, ни он, ни граф Северной Пустоши не собирались брать на себя ответственность за его разрыв. Особенно теперь, когда дипломатические трения с республикой Хевен достигли пика. Так что если Стоукс завернет МакДоннелла — и графа Белой Гавани, — его отказ позволить проклятым грейсонцам порушить весь транспортный график выльется в крупный дипломатический скандал. А он, Стоукс, наверняка станет козлом отпущения.

Он глубоко вдохнул и изобразил грозный взгляд в адрес графа Белой Гавани, хотя и понимал, что ему не хватает пороху на подлинную дерзость.

— Уверен, — сказал он, стараясь проявить достоинство хотя бы в голосе, — это неслыханное своевольное нарушение нормальных правил судоходства через терминал встретит должную отповедь со стороны нашего правительства. Существуют стандартные процедуры — процедуры, которые соблюдаются союзниками хотя бы из соображений элементарной вежливости. Однако я не намерен быть причиной дипломатических осложнений, к которым неизбежно приведет данный... инцидент. Я продолжаю настаивать на крайне отрицательном отношении к предъявленным требованиям, но предоставлю вашим кораблям вектор транзита сразу же по прибытии. Стоукс, конец связи.

Экран коммуникатора погас, Хэмиш Александер, поглядев на Ниала МакДоннелла, ухмыльнулся.

— По-моему, мы ему совсем не понравились, — заметил граф Белой Гавани. — Какая жалость.

* * *

— Ну что ж, — спокойно сказал коммандер Ламперт, не отрывая взгляда от часов, — дело сделано.

— Что? — Капитан Ройман отвлекся от экрана лежавшего на коленях электронного планшета, привел спинку кресла в вертикальное положение и развернулся лицом к старшему помощнику. Ламперт жестом указал на время.

Ройман сдвинул брови и невесело хмыкнул.

— Знаете, Дуг, жребий был брошен, если позволите выразиться высокопарно, в тот момент, когда адмирал отослал “Звездный свет”. Ясно ведь, что после того как курьер вошёл в гипер, изменить что-либо уже было невозможно.

— Я понимаю, сэр, — с кривой усмешкой покачал головой Ламперт. — Наверное, всё дело в том, что я неисправимый “модульщик”.

— “Модульщик”? Не слышал такого термина.

— “Модульщики” — это люди, которые всегда разбивают целостный процесс на отдельные модули, чтобы разбираться с каждым из них по очереди. — Ламперт пожал плечами. — Может быть, это глупо, но так я организую все дела.

— В таком случае мне жаловаться не на что. Если бы не вы организовывали работу на “Властелине”, только Богу ведомо, что бы сейчас с нами было. И мне кажется, результаты адмирала не обрадовали бы.

— Такова уж работа старшего помощника, сэр, — отозвался Ламперт. — Так или иначе, послезавтра я буду чувствовать себя лучше.

— Послезавтра вы почувствуете себя лучше, если оперативный план сработает, — напомнил Ройман, и Ламперт скривился.

— Я где-то слышал, что задача командира — внушать бодрость и уверенность, сэр.

— Так оно и есть. Кроме того, командир обязан постоянно помнить о возможных помехах на пути к успешному решению поставленных перед ним задач. Например, о флоте манти, — добавил Ройман и усмехнулся, глядя на вытянувшееся лицо Ламперта. — Прошу прощения, Дуг, — сказал он с ноткой раскаяния. — Я не собирался к вам придираться. Я просто пытаюсь как-то успокоить нервы.

— Капитан, старшие помощники нужны ещё и для этого. Если “первый после Бога” может снять напряжение и тем самым увеличить эффективность своей работы, всего лишь изводя беднягу помощника, упомянутый бедняга должен быть счастлив принести себя в жертву во имя Службы.

— Ага. Исключительно верные слова! — Капитан со старпомом ухмыльнулись друг другу и, не сговариваясь, снова обернулись к часам.