Война и честь

Оглавление

287

— Позволил, — холодно подтвердил Высокий Хребет. — И мне понятно, что это вас раздражает, Эдвард. И я тоже, конечно же, чертовски зол на грейсонских наглецов — и на графа Белой Гавани, который с ними связался, — но в конце концов всё может оказаться не так уж и плохо.

— Что? — Яначек вытаращился, не веря своим ушам. — Бенджамин и его драгоценный флот распоряжается в нашем пространстве, как у себя дома, и это “не так уж и плохо”?! Боже мой, Мишель! Эти ублюдочные неоварвары только что утерли нам нос, причем на глазах у всей Галактики!

— Ну, вроде того, — согласился Высокий Хребет с опасным спокойствием. — С другой стороны, Эдвард, на ваш отказ попросить Грейсон сделать как раз то, что они сделали, обратили мое внимание как раз во время вчерашнего визита во дворец. — Он тонко улыбнулся. — Её величество изволила выразить недовольство.

— Минуточку! — возмутился Яначек. — Это решение было одобрено вами и большинством кабинета!

— Только после того, как вы отвергли все аргументы Белой Гавани в пользу обращения к Грейсону за помощью, — парировал Высокий Хребет. — Вдобавок, как я недавно узнал, адмирал Чакрабарти, тогда еще не подавший в отставку, безуспешно советовал вам то же, что и Хэмиш Александер.

— Кто вам это сказал? — спросил Яначек, чувствуя, как засосало под ложечкой.

— Не Чакрабарти, если вы спрашиваете о нём, — ответил барон Высокого Хребта. — Но источник информации не меняет сути дела.

— Вы хотите сказать, что не одобряете отказа от помощи Грейсона? — парировал Первый Лорд. — Я что-то не припоминаю, чтобы вы тогда говорили нечто подобное. Полагаю, и в стенограммах нашего заседания такого не найдётся.

Несколько мгновений они сердито смотрели друг на друга, потом Высокий Хребет вздохнул.

— Вы правы, — признал он, хотя признаваться было явно неприятно. — Хотя у меня и были сомнения, я тогда действительно не возражал. Отчасти потому, что вы, по сути, уже обрекли нас на это решение, но, если откровенно, ещё и потому, что мне действительно не хочется иметь дело с грейсонцами — не хочется чувствовать себя обязанным. Тем не менее, — продолжил он более твёрдым голосом, — если они сами решили отправить значительное подкрепление к Звезде Тревора, это, возможно, пойдет нам на пользу. Во всяком случае, такое известие заставит Причарт и её ястребов крепко призадуматься. Господь свидетель, если какие-то события приведут к такому результату, значит, эти события не могут быть совершенно плохими!

Яначек издал яростный и неразборчивый звук, вынужденный согласиться. Он мог негодовать по поводу действий Бенджамина Мэйхью, а роль, сыгранная Хэмишем Александером, только подливала масла в тлеющий огонь ненависти Первого Лорда, но сейчас, когда дипломатическая обстановка стремглав катилась прямиком в ад, полезно все, чем можно щелкнуть по носу Причарт и Тейсмана и привести их в чувство. Конечно, прежде чем весть о... назовем это “передислокацией”, достигнет Нового Парижа, пройдет какое-то время, но потом даже такая сумасшедшая, как Причарт, будет вынуждена признать, что Мантикорский Альянс остается слишком опасной силой, чтобы относиться к нему наплевательски. А в таком напоминании, судя по последним дипломатическим сообщениям, она нуждалась как никогда.

— При всей пользе, которую можно извлечь из этой истории по отношению к хевам, внутриполитические последствия будут малоприятными, — сказал он после паузы. И пояснил: — Во всяком случае, у Александера с его шайкой добавится наглости. Могу себе представить, какой шум они поднимут: мы-де оказались слишком глупы или слишком упрямы, чтобы самим принять меры “разумной предосторожности”, и союзники были вынуждены сделать это за нас.

— Если они поднимут шум, то чья... — начал было барон Высокого Хребта, рефлекторно сваливая вину на собеседника.

Вспышка гнева в глазах Яначека красноречиво показала, что Первый Лорд прекрасно знает всё, что собирается сказать барон, и тот сменил тему.

— Поднимут так поднимут, — сказал он. — Тут мы все равно ничего поделать не можем, Эдвард. К тому же внутриполитическая ситуация сейчас такая... запутанная, что трудно предугадать, чем обернется весь этот шум.

И снова Яначек скрепя сердце согласился. Официальное решение правительства удовлетворить просьбу миров Скопления Талботта о присоединении к Звездному Королевству — разумеется, после одобрения этого решения парламентом — вызвало огромный положительный резонанс. С другой стороны, ухудшение дипломатических отношений с Республикой Хевен породило почти столь же мощную негативную волну, погоняемую вдобавок рискованным положением, в каком оказался флот. Но значительная часть населения не понимала, чью точку зрения о боеготовности флота надо принять: правительства или оппозиции. Недовольство части общества удалось приглушить несколько запоздалым возобновлением строительства законсервированных СД(п). Кроме того, ряд правительственных проектов по-прежнему пользовался популярностью у тех, кто извлекал из них прямую выгоду... а следовательно, сторонники Высокого Хребта не были заинтересованы в переориентировании фондов на военное строительство. И, наконец, последние сообщения о стычках с андерманцами в пространстве Силезии переключили внимание общественности на драгоценную “Саламандру” с её реноме непобедимой воительницы... и подогрели страсти у тех, кто был обеспокоен разваливающимися межзвездными отношениями Звездного Королевства.

По мнению Яначека, положение спасало в основном то, что, с точки зрения рядового избирателя, Конфедерация не являлась приоритетной сферой интересов Звездного Королевства. Разумеется, люди негодовали по поводу “оскорбления”, нанесенного империей Звездному Королевству, и возмущались гибелью мантикорских граждан. Но они знали, что андерманцы и сами понесли потери, а непомерно раздутая популярность Харрингтон в данном случае играла на руку правительству. Обывателю внушали, что сил у неё достаточно, и уж она-то непременно даст андерманцам отпор. Яначек, вынужденный приводить последний аргумент, злился до посинения, но знал, что это правда. Как это ни противно, он должен быть ей благодарен.