Если судьба выбирает нас…

Оглавление

— Рядовой Николаев!

— Что там, Николаев?

— Пушкари германские, вашбродь! Сдаются!

— Много их там?

— Десятка два будет! Почитай, ранетые все.

— Ну пойдем глянем, что там за пушкари.

Н-да… Жалкое зрелище. Грязные, оборванные, почти все в окровавленных бинтах. При моем появлении сидевшие кружком под присмотром разведчиков немецкие артиллеристы зашевелились, а мне навстречу поднялся толстый немолодой дядя с погонами фельдфебеля. Вытянувшись, он козырнул и заговорил сиплым лающим голосом:

— Feldfebel Klose! Der Ober Unteroffizier der Hundert neuzehn dreitener abgesonderten Feldbatterie.

— Fhnrich Von Asch. Moskauer Grenadier regiment, — представился я в ответ.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что фельдфебель взял на себя командование после того, как выбыли из строя все офицеры. Среди раненых их было двое, и оба тяжелые: командир батареи капитан Маттеус и лейтенант Клинсманн. Под чутким руководством фельдфебеля артиллеристы сложили оружие и надеются получить медицинскую помощь.

Пообещав свое содействие, я оставил двоих гренадер охранять пленных, и мы двинулись дальше. По моим ощущениям, мы прошли больше двух километров, когда от разведчиков вновь прискакал вестовой Николаев:

— Немцы, вашбродь!

— Где?

— С полторы версты будет. Сразу за болотцем. Окопы роють!

— Вас заметили? (Чуть не ляпнул — «засекли», но вовремя спохватился.)

— Никак нет, вашбродь!

— Давай к командиру роты — доложишь, что и как!

— Слушаюсь! — Николаев развернул коня и погнал его наметом вдоль остановившейся колонны гренадер.

Похоже, нам предстоит еще один бой…

Закатное солнце медленно клонилось к горизонту, заливая пейзаж красно-оранжевым светом.

А пейзаж был, откровенно говоря, весьма занятным. Немецкие саперы численностью около роты спешно сооружали оборонительные позиции. Копали со всей присущей нации тщательностью и производительностью, которые можно было реально оценить в мой шестикратный бинокль, в двенадцатикратный бинокль Казимирского и трофейный цейссовский — Лиходеева. Мы удачно расположились в густых зарослях ольховника, в четырех сотнях метров от противника.

— Шустро работают! — Ротный опустил бинокль и задумчиво потер подбородок. — Теоретически ночью они подтянут сюда подкрепления, и без артподготовки мы дальше не пройдем. — Казимирский перекинул на колено полевую сумку и извлек из нее карту-трехверстку. — Тэк-с. Мы находимся приблизительно вот здесь… Вот — березняк, вот — болотце, а вот — высота…

— Ага, высота два-девять-ноль. Вижу! — Я склонился вперед, разглядывая подробности. — А это, по-видимому, большое болото?

— Верно, барон! Немцы прикрыли им свой фланг. Сибирский гренадерский скорее всего будет обходить его справа, а нам остается только атаковать в лоб. Посмотрите сюда — слева от нас в полосе первого батальона хутор Новотный, а дальше в четырех верстах — Штрасбург. А у Штрасбурга — вторая и главная германская линия обороны, за которой уже нет никаких резервов, только гарнизоны.

— Тогда, господин поручик, если мы сейчас их отсюда не выбьем, потом это будет весьма сложно!

— Согласен! — Казимирский вновь приник к биноклю, осматривая немецкие позиции.

Я оглянулся на Лиходеева, который молча слушал наш разговор, изредка посматривая в бинокль по сторонам. Заметив мой взгляд, Кузьма Акимыч подмигнул и жестом показал, что надо подождать.

Рота сосредоточилась сразу за густыми зарослями приболотных кустов в ожидании нашего решения. Подошедшая следом одиннадцатая рота под командованием поручика Щеголева готовилась нас поддержать.

— Барон, хочу устроить вам «un petit examen», — обратился ко мне Казимирский, отрываясь от созерцания расположения противника. — Допустим, я — тяжко ранен, и вы должны принять решение самостоятельно. Как вы предполагаете атаковать вражеские позиции?

— Я заметил два станковых пулемета за временными брустверами и около двух десятков человек в боевом охранении. Солнце заходит, и условия для атаки вполне благоприятные. Чтобы подойти поближе, можно использовать камыши по краю большого болота. Два взвода обходят немецкие позиции справа — пулемет на фланге закидаем гранатами, а саперов возьмем в штыки — они не успеют организовать оборону. Второй пулемет следует подавить огнем приданных нам «максимов». Они же обеспечат огневое прикрытие наступающим с фронта двум другим взводам.

— Неплохо, барон! У вас развито тактическое мышление! Вы уверены, что не хотите продолжить военную карьеру в будущем? — насмешливо прищурился мой «сложнохарактерный» ротный.

— Нет. Полководческие лавры меня не прельщают!

— План хорош! Но! Я предлагаю другой вариант. Атаковать фронтально будет одиннадцатая рота, а мы попытаемся совершить фланговый охват с двух сторон. Вы с третьим и четвертым взводом пойдете через замеченные вами камыши, а я с первой полуротой прикрою левый фланг от возможных неожиданностей.

— А что на это скажет поручик Щеголев? — скромно поинтересовался я.

— А вот мы у него сейчас и спросим! Вестовой, к командиру одиннадцатой, мухой!!!

8

— Главное — не нашуметь, пока пойдем через камыши! Это понятно? — спросил я у командиров взводов.

— Так точно, вашбродь! — вполголоса гаркнул Шмелев.

— Ясней ясного! — браво отозвался унтер-офицер Зайцев.

— Вот и ладненько! Выдвигаемся!

План Казимирского был принят без изменений, и теперь я со своей полуротой осторожно пробирался к краю камышового поля, раскинувшегося на границе большого болота, простиравшегося на пару верст на восток.