1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга

Оглавление

— Алло? — опять позвал Тэнго, уже погромче.

Фукаэри чуть слышно кашлянула.

— Он-хорошо-тебя-знал.

— Кто? Сборщик взносов?

— Да. Из-эн-эйч-кей.

— И назвал тебя вором?

— Не-меня.

— Значит, меня?

Фукаэри не ответила.

— Как бы там ни было, телевизора у меня дома нет, и у корпорации «Эн-эйч-кей» я ничего не крал.

— Очень-злился-что-не-открываю.

— Ну и черт с ним. Пускай злится — ему полезно. Но кто бы что ни говорил, дверь не открывай ни в коем случае.

— Дверь-не-открою

Сказав так, Фукаэри вдруг повесила трубку. А может, и не вдруг. Возможно, для нее бросание трубки было делом совершенно естественным и логичным. И лишь ему, Тэнго, это показалось неожиданным. В любом случае, пытаться уловить, о чем Фукаэри думает и что ощущает, — занятие бесполезное. Это он понял давно. Принцип эмпирики.

Тэнго повесил трубку и вернулся в палату к отцу.

Того пока обратно не привезли. Силуэт его тела еще угадывался на смятой постели. Но Воздушного Кокона в ней, увы, не было. В прохладных вечерних сумерках, заполнивших палату, оставалось лишь слабое ощущение человека, который был здесь совсем недавно.

Глубоко вздохнув, Тэнго опустился на стул. И, сложив руки на коленях, долго разглядывал вмятину на отцовой постели. Затем встал, подошел к окну, посмотрел наружу. Над сосновой рощей, защищавшей лечебницу от морского ветра, растянулись темные осенние облака. Такого красивого заката он не наблюдал уже очень давно.

Откуда сборщик взносов «Эн-эйч-кей» может «хорошо знать» Тэнго — непонятно, хоть убей. В последний раз такой человек приходил чуть ли не год назад. Стоя в дверях, Тэнго вежливо объяснил ему, что телевизора в квартире не держит и никаких программ, соответственно, не смотрит. Сборщика взносов это объяснение не убедило, он поворчал, но убрался восвояси.

Неужели и сегодня приходил тот же самый? Помнится, тот мужик тоже назвал Тэнго вором. Но приходить к человеку год спустя и заявлять, что «хорошо его знает», было странно даже для служащего «Эн-эйч-кей». В дом его Тэнго не впускал и поговорил с ним на пороге от силы минут пять.

Да и черт с ним, решил Тэнго. Главное, что Фукаэри ему не открыла. Повторных визитов такие типы, как правило, не наносят. Их подгоняет рабочая норма, а от ругани с теми, кто платить не хочет, они давно устали. Поэтому тех, кто им отказывает, они в дальнейшем обходят стороной, а навещают тех, кто все-таки платит.

Тэнго снова осмотрел вмятину на постели отца. И подумал, какую кучу обуви стоптал его отец, собирая эти чертовы взносы. Изо дня в день накручивая маршрут за маршрутом, он, наверное, выкидывал по нескольку пар ботинок в год. Все эти ботинки были совершенно одинаковыми. Черные, на толстой подошве, практичные и дешевые. Отец ходил в них целыми днями; подошвы стирались, каблуки скособочивались. Всякий раз, когда маленький Тэнго смотрел на эти изуродованные туфли, его сердце сжималось. Не столько от жалости к отцу сколько от сострадания к бедной обуви. Разношенные донельзя, эти ботинки напоминали рабочую скотину, которую гоняли в хвост и в гриву, пока не изводили до смерти.

Но разве теперь сам отец не напоминает такую же загнанную до смерти рабочую скотину? И разве он не похож на ботинки, которые износил?

Тэнго снова бросил взгляд за окно, на густеющий закат. И снова вспомнил Воздушный Кокон, окутанный голубоватым сиянием, и спящую в нем маленькую Аомамэ.

Появится ли опять Воздушный Кокон?

И правда ли, что время — прямая линия?

— Кажется, я застрял, — произнес Тэнго, обращаясь к стенке. — Слишком много переменных величин. Никакому вундеркинду не разобраться.

Но стены, понятно, не отзываются. И мнения не высказывают. Просто отражают краски заката — и все.

Глава 4

УСИКАВА

Бритва Оккама

Мысль о том, что старая хозяйка усадьбы в Адзабу может быть связана с убийством лидера «Авангарда», никак не укладывалась в плешивой голове Усикавы. Подноготную старухи он изучил досконально. Личность известная, особа элитарная — разузнать о ней все в деталях больших трудов не составило. Муж ее после войны стал крупной фигурой в деловых кругах и пользовался влиянием в политике. Поначалу торговал акциями и недвижимостью, но чем дальше, тем активнее отлаживал системы розничной торговли и грузовых перевозок. В середине 1950-х скончался, и жена приняла дела на себя. У нее был настоящий дар управленца и великолепное чутье на любые кризисы. Во второй половине 1960-х, почуяв, что бизнес слишком разросся, она выгодно распродала акции сразу нескольких компаний и поэтапно сократила масштабы капитала. А силы бросила на то, чтобы оставшийся ресурс заработал с максимальной отдачей. Благодаря этому фирма не только пережила нагрянувший вскоре «нефтяной шок», но и сумела солидно разжиться. Определенно, эта женщина умела извлекать из чужих кризисов свою выгоду.

Сейчас ей за семьдесят. От бизнеса отошла. Денег до чертиков, живет спокойно и независимо в просторной усадьбе, где никто ее не тревожит. Родилась в богатой семье, вышла замуж за богача, а после его смерти стала еще богаче. Зачем такой женщине задумывать организованное убийство?

И все-таки Усикава решил разузнать о старухе побольше. Во-первых, других зацепок у него не было, а во-вторых, он отдельно заинтересовался неким «приютом», который она опекала. В самой благотворительности — организации бесплатного убежища для избиваемых жен — ничего неестественного он не видел. Здоровая, полезная общественная работа. Денег для спонсорства у старухи хватает, и все эти настрадавшиеся женщины наверняка по гроб жизни будут благодарны ей за доброту. Вот только слишком уж тщательно этот приют охраняется. Мощнейшие ворота на засове, немецкая овчарка, несколько камер наблюдения… Так и кажется, будто за всем этим скрывают нечто большее.