Горящая колесница

Оглавление

Он не ожидал застать собеседника сразу. По всем расчётам, тот должен был находиться в отлучке. Поговорив некоторое время с полицейским, который работал теперь на его месте, и, обсудив местные новости, Хомма положил трубку и допил кофе. Перезвонили минут через двадцать. Он сразу подошёл и услышал громовой голос:

— Что-то ты рано сегодня! Ещё не вымотали процедуры? — Это был Икари Садао, товарищ Хоммы по службе.

Они вместе учились в Полицейской академии, но потом их пути разошлись, Икари получил назначение в отдел расследовании Главного управления. Однако бывает же такое — два года назад его направили в ту же оперативную группу, в которой состоял и Хомма. Икари тогда смеялся: «Вот так повысили! Оказался там же, где и ты!»

Я понял, что это ты звонишь, поэтому нарочно вышел. У начальства ушки на макушке, нормально не поговорить… У тебя что-то стряслось?

Икари был коротышка, но если его бросить об стенку — отскочит и тут же снова окажется на ногах, причём без единой царапины, эдакий мускулистый живчик. Говорит очень быстро и очень громко. Предки его испокон века торговали в квартале Инари буддийскими алтарями.

— Ты уж прости, что от работы отрываю, но есть просьба.

Икари рассмеялся:

— Да ладно, занесём тебе это на счёт. Когда вернёшься — отработаешь.

— Хочу, чтобы ты сделал запрос на ознакомление с персональными данными. Сможешь начальство обвести вокруг пальца?

— Легко. Эти чинуши дальше своего носа ничего не замечают. Где будем смотреть? В банке?

— Нет, в базе данных биржи труда и в муниципальном отделе регистрации места.

Хомма продиктовал номер полиса социального страхования, который получила «Сёко Сэкинэ», поступив на работу в контору Имаи, а также дату её рождения и адрес соответствующего окружного муниципалитета.

— Мне нужно знать, какие данные у них зафиксированы на этого человека. Если я прав, то страховка впервые поступающего на работу оформлялась дважды, в разных фирмах.

— Ясно. Что за фирмы?

Хомма рассказал про «Офисное оборудование Имаи» и «Торговую корпорацию Касаи», дал адреса.

Икари, не говоря ни слова, быстро записывал, потом уточнил:

— Ещё муниципальный отдел регистрации в Уцуномии?

— Да, личность всё та же, нужен посемейный реестр, раздел о выбывших. Хотелось бы иметь копию вкладыша.

Хомма сообщил данные Сёко Сэкинэ, относящиеся к тому времени, когда она ещё была зарегистрирована вместе с родителями.

На этот раз Икари, записывая, для верности повторив за Хоммой слово в слово.

— Дело пустяковое, — Икари чуть понизил голос, — только во что это ты влез? Я думал, что ты ходишь на свидания с докторшей, принимаешь процедуры…

— Меня попросили, один мой родственник… Ищу пропавшего человека. Вообще-то, не думал тебя беспокоить да, кажется, тучи сгущаются…

— Ты что имеешь в виду? — Слышно было, как Икари засопел. — Пахнет преступлением?

— Ну…

— Так возвращайся. Проведём официальное расследование, и никаких проблем. Чего тебе одному с этим маяться?

— Я ещё не совсем уверен… То есть уверен, но не понимаю, куда всё это дальше покатится.

— Да, морока…

— Во всяком случае, ещё некоторое время повожусь сам. Неловко просить, и всё же — помоги!

Судя по доносившимся из трубки звукам, Икари скрёб затылок, но наконец согласился:

— Ясно, сделаю. Но родственник, о котором ты говорил, — это, я надеюсь, не Сатору?

Икари баловал Сатору. Он говорил, что, как человек посторонний, имеет право безответственно потакать желаниям ребёнка.

— Сатору ни при чём. Это дальняя родня. Сын двоюродного брата Тидзуко. Ты знаешь, каким словом это называют — ну, то, кем он мне приходится?

— Откуда мне знать такие вещи? — Икари собирался уже вешать трубку, но Хомма опередил его вопросом:

— Ты-то как — всё ходишь на смотрины?

В свои сорок два года Икари был всё ещё одинок. Расхохотавшись, он ответил:

— Точно, хожу. В прошлое воскресенье ходил. Вдова, сыну двадцать лет.

— Что, понравилась?

— Почему ты так решил?

— Голос у тебя бодрый.

— Врёшь. Я что, по-твоему, такой простак? — Пошутив, Икари вновь посерьёзнел, — Так ты сказал, что ищешь кого-то?

— Сказал.

— Это женщина? — (Быстро же он схватывает!) — Эта женщина жива?

Хомма горько усмехнулся — слова застряли у него в горле. Да, проницательный Икари почуял, что пахнет палёным.

Настоящая Сёко Сэкинэ, скорее всего, мертва, вероятность — восемь или даже девять из десяти. Убийство или же случайная смерть — этого он пока точно не знает.

Но женщина, которая называет себя её именем, определённо жива, где-то она существует. Словно отвечая самому себе, Хомма медленно и членораздельно произнёс:

— Жива, только надо её найти. Уж эта женщина наверняка жива-здорова.

Икари некоторое время молчал, потом сказал только:

— Смотри осторожней! — и повесил трубку.

Хомма тоже отошёл от телефона.

Некоторое время он сидел, положив локти на стол и уставившись в пустоту. Потом через силу встал, принёс из комнаты Сатору маленький плеер и решил послушать музыку, которая осталась после Сёко Сэкинэ.

Там были песни — всё больше светлые и радостные, про любовь. Ни одна из них не застревала в голове. Перед глазами задремавшего Хоммы маячил алый цветок, цветок на свитере Акэми Конно, который остался после Сёко Сэкинэ — фальшивая Сёко не захотела его взять.

10

Курисака и на этот раз пришёл после девяти вечера. То ли он действительно занят, то ли не может уходить с работы раньше начальства, даже если со своими делами покончил, — по недовольному лицу молодого человека судить было трудно.