Выбери любимый жанр

Оценить:

Горящая колесница

Оглавление

Звонок был от Сатору. Сын позвонил в семь часов двадцать пять минут.

Кажется, когда Хомма принёс в номер вещи, было часов шесть? Тогда же он позвонил домой и сообщил номер телефона в гостинице. Потом трубку взял Исака и спросил, можно ли мальчику переночевать у них, — конечно же, Хомма его поблагодарил и почувствовал огромное облегчение.

Когда Хомма позвонил в квартиру Исаки, трубку взял не кто иной, как Сатору:

— Папа? А я ждал, ждал тебя…

Который же час? Хомма взглянул на циферблат, встроенный в изголовье кровати: почти двенадцать.

— Ну, извини, пожалуйста, немного увлёкся разговорами. А что случилось?

— Пап, тут Матико-сэнсэ звонила!

— Кто звонил?

— Матико-сэнсэ.

Это врач, специалист по лечебной физкультуре из Центра реабилитации. Её имя — Матико Китамура. Сначала Сатору называл её «Матико-сэнсэй», но поскольку она видите ли, из Осаки, то попросила его «помочь в сохранении осакского диалекта», на котором сама так и продолжает говорить. Она велела называть её «сэнсэ», а не «сэнсэй».

— И что, она звонила из-за того, что твой папа пропускает процедуры?

— Ну да.

— Так ты до сих пор не спишь, чтобы мне это сообщить?

Сатору, кажется, рассердился:

— Нечего ругать меня по междугороднему телефону, только деньги напрасно тратишь. Это ведь телефон в квартире дяди Исаки.

— Вот дурачок! Это ничего, ведь звонок с моего телефона.

Откуда-то издалека послышалось:

— Ну-ка, ну-ка, сейчас тётя вам наладит связь! — Это Хисаэ взяла трубку.

— Алло!

— Хомма-сан, это вы? Тут такая история, вот послушайте. Всё началось с этого дурацкого прожектора на дурацком бейсбольном поле, которое изображено на той вашей дурацкой фотографии.

— Это тот прожектор, который повёрнут в другую сторону?

— Вот-вот. Непонятная штуковина. Мы сами гадали-гадали, а потом при всяком удобном случае стали спрашивать у людей. Ведь ничего страшного не случится, если рассказывать только это, а сеть разумнее раскидывать пошире, чтобы больше информации собралось. Я права?

— Так, ну и что же?

— Да вы подождите, не спешите, пожалуйста. Так вот. Наш умница Сатору-тян всё время думал только об этом. Даже про уроки забыл, в голове — один этот повёрнутый прожектор.

Послышалось ворчание сына:

— Что вы, тётя, ерунду говорите…

— Ну, бог с ними, с уроками. И что же?

— Ну, позвонила сегодня «Матико-сэнсэ», стала говорить Сатору, что его отец «дезертировал с поля боя». Мол, если не явится в трёхдневный срок — придёт полиция и арестует Но мальчик всё равно даже тогда думал только о прожекторе — возьми да и спроси об этом у Матико. Она же всё-таки в спортивном клубе работает! Он и подумал, что она может в таких вещах разбираться.

Хомма сжал трубку покрепче:

— И что? Она знает?

— Она, оказывается, заявила: «Надо ему — и шёл бы до меня сам, спросил бы». Ну, я, конечно, не ручаюсь, что точно передаю её осакский диалект…

— Так она знает или нет?

— Знает, — решительно заявила Хисаэ — словно огрела его той самой сковородкой. — Хомма-сан, вы меня слышите? Этот прожектор вовсе не повёрнутый! Это мы сами выдумали, что он повёрнутый.

— Что?

— Да-да, прожектор на фото — самый обычный. Такой, как на всех бейсбольных полях страны, ничего особенного. И светит как обычно, и стойки никуда не отвёрнуты.

— Но на фотографии же…

Хисаэ так увлеклась, что перебила его:

— Вот именно, неверный логический посыл! Глядя на эту фотографию, вы сказали: «Дом рядом с бейсбольным полем, потому что виден прожектор». Верно?

— Да, так и сказал. Но это правда!

— Да, но дальше вышла заминка. Вы сказали так: «Поскольку прожектор направлен на дом, значит, он должен освещать территорию за пределами бейсбольного поля. Потому что на бейсбольном поле домов не бывает». Верно?

— Ну сказал. Ведь…

— Вот здесь вы и ошибаетесь!

Опять послышался голос Сатору. Кажется, сын был вне себя от радости. Чтобы перекричать тётю Хисаэ, он громко и отчётливо выпалил:

— Папа, слушай! Матико-сэнсэ мне сказала! В Японии есть только одно бейсбольное поле, на котором дома. Ты слышишь? Прожектор правильно повёрнут! Он светит на поле! Но на поле дома! Прямо на бейсбольном поле!

Хомма был так ошарашен, что лишился дара речи. Во всяком случае, ему было не до смеха.

Судя по тому, с каким жаром Сатору это говорил, он не шутил.

— И Матико-сэнсэ знает, где это странное место?

— Да. Она ведь спортсменка, да ещё сама из Осаки. К тому же она болельщица, с ума сходит по бейсболу.

— Так это в Осаке?

— Ну! Есть, оказывается, такое! Поле, которое не используют. Ты не знал? В сентябре тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года клуб «Дайэй» купил «Нанкайских ястребов» и они все перебрались в Фукуоку, помнишь? Вот поле в Осаке и опустело. Его не стали ломать, так и оставили. Оно и сейчас есть. Там выставки проводят, аукционы подержанных автомобилей, всякое такое. А одна такая выставка называлась «Ярмарка жилья».

— Жилья?

— Недавно, говорят, её опять проводили. Папа, ведь это же выставка домов! Старое бейсбольное поле в Осаке превратили в выставку домов. Вот почему это единственное в Японии место, где на бейсбольном поле — дома. Ты меня слышишь? Дом на твоём поляроидном снимке — образец с выставки!

18

Скоростные поезда «Синкансэн» линии Токайдо прибывают в Осаку на новый вокзал. Пять минут ходьбы, пересадка в метро линии Мидосудзи, которая протянулась с севера на юг, разрезая город на две половины, затем двадцать минут тряски в поезде метро — и вот наконец Хомма на станции «Намба». Пройдя через просторный подземный торговый центр, в котором, чтобы ко всему прицениться, даже искушённым в шопинге женщинам пришлось бы провести не один день, Хомма вышел на улицу. Наверху оказался грязноватый и шумный торговый квартал, настоящая людская каша. По контрасту с новеньким, нарядным, сияющим чистотой подземным торговым центром, этот квартал был словно родной дом пригожей простолюдинки, выскочившей замуж за «благородного».