Доктор Ахтин

Оглавление

Сегодня Смерть стоит передо мною,
Как запах ладана,
Словно как когда сидишь под парусами
В свежий ветреный день.

Сегодня Смерть стоит передо мною,
Как запах цветка лотоса,
Словно как когда находишься на грани опьянения.

Сегодня Смерть стоит передо мною,
Как молния на небе после дождя,
Как возвращение домой после военного похода.

Сегодня Смерть стоит передо мною
Подобно сильному желанию увидеть свой дом,
После долгих лет, которые ты провел в заключении.

Погладив поверхность двери, я отхожу от неё. Пора.

Мысленно в последний раз прокручиваю в голове мои последующие действия, чтобы в точности сделать то, что задумал.

Проверяю наличие инструмента.

Я готов.

На часах — полвторого ночи. Хорошее время для того, чтобы осуществить задуманное. У жертв сейчас самый разгар наркотического счастья. Соседи со всех сторон, обрадованные наступившей тишиной, заснули. И даже если какие-то полуночники смотрят телевизор, то вряд ли они что услышат — я умею все делать бесшумно.

Я открываю окно и, ухватившись за край балкона второго этажа, подтягиваюсь вверх. Как нельзя, кстати, лунный диск прячется в облаках, погружая двор в темноту. Я легко забираюсь на балкон верхнего соседа и замираю. Через открытую балконную дверь я не слышу никаких звуков. В квартире тихо и темно.

Я вхожу и смотрю на раскинутый диван, стоящий слева от меня. Николай спит, лежа на спине, а юноша — на боку, сложив голову на грудь своему другу. Оба обнажены, что значительно облегчает мою работу.

Я достаю первый нож и подхожу к дивану.

33

Иван Викторович Вилентьев проснулся от звонка. Ударив по будильнику всей ладонью, он ожидал того, что звон прекратится, но пронзительный звук вновь ударил по ушам. Протянув руку к звенящему телефону, он, бормоча ругательства, взял трубку и сказал:

— Да, я слушаю.

Уже после первых фраз, услышанных в телефонной трубке, сон в глазах мужчины сменился на бодрость.

— Ничего не трогать. Я сейчас буду.

Он вскочил с кровати и, одеваясь на ходу, сказал проснувшейся жене:

— Спи, Тоня, это по работе.

Вилентьев один из первых появился на месте преступления. Когда увидел стоящего у двери участкового милиционера Семенова и незнакомого высокого мужчину, он, протянув руку милиционеру, сказал:

— Это уже становится традицией.

— В жопу такую традицию, — ответил Семенов. Участковый был одет в форменную рубашку, но на ногах спортивные штаны и стоптанные тапки. На бледном лице легко читалось вся гамма чувств, которое он только что пережил.

— Вы кто? — спросил Вилентьев мужчину, который спокойно смотрел на него. Интеллигентное худощавое лицо, короткая стрижка, спокойный взгляд прямо в глаза, — человек располагал к себе, и следователь механически зафиксировал его в памяти под именем «интеллигент» в разделе «свидетели».

— Сосед снизу, — ответил Семенов за него, — он врач. Мы с ним вместе заходили в квартиру.

— Михаил Борисович Ахтин, — представился мужчина и добавил, — я услышал рано утром громкую музыку наверху и поднялся, чтобы прекратить это.

— Что, все так плохо? — спросил опер у Семенова, тоскливо глядя на приоткрытую дверь с номером 51.

Участковый кивнул и полез в карман за очередной сигаретой.

Иван Викторович вздохнул и шагнул внутрь. Он шел медленно, глядя по сторонам и профессионально запоминая предметы обстановки и мелкие детали, которые, возможно, могут помочь в расследовании. Первым делом он заглянул в комнату и посмотрел на трупы — он уже знал, что они имеют два тела.

Посреди комнаты на полу лежал худенький узкобедрый парень, которого вполне можно было принять за мальчика лет семнадцати. Убит он был так же, как были убиты последние четыре жертвы. Гораздо интереснее был труп, который лежал чуть в стороне у окна.

Самоубийца воткнул себе в живот нож с деревянной рукояткой и вырезанными на ней буквами «кА». Судя по количеству крови, выражению его лица и тому, как он полз к окну, парень умирал достаточно долго и мучительно.

Иван Викторович осторожно прошел вперед и присел у трупа. На линолеуме рядом с головой был схематичный рисунок, а указательный палец на правой руке был испачкан кровью. Человечек с поднятыми руками, согнутыми в локтях. Похоже, парень сдался, не выдержав тяжести того, что он сделал.

— Таким знаком древние египтяне обозначали «кА», — услышал он голос психиатра Гринберг и, привстав, повернул голову.

— Мария Давидовна, что вы здесь делаете?

— Приехала убедиться в том, что Парашистай опять обманул нас.

— Как это? — спросил Вилентьев. — Вы имеете в виду то, что он ушел от наказания, убив себя?

— Нет, — ответила Мария Давидовна, — он все сделал так, что теперь у нас есть обвиняемый, который ничего не может сказать и ни в чем не может признаться. Я думаю, убийств больше не будет. Через некоторое время вы, Иван Викторович, дело закроете и сдадите в архив. А Парашистай останется на свободе, чтобы в следующем году снова убить шесть человек.

— Мария Давидовна, у меня есть отпечатки пальцев предполагаемого убийцы и я уверен, что они совпадут с отпечатками этого парня, — сказал капитан, показав рукой на окровавленный труп.

— Я тоже не сомневаюсь в этом, — кивнула Мария Давидовна и, повернувшись, ушла.

Иван Викторович Вилентьев задумчиво посмотрел ей вслед и тоже пошел к выходу. Увидев входящего в дверь эксперта-криминалиста, он сказал: