Вдоводел

Оглавление

Маркиз вытряхнул Мэллоя из кресла, сел сам.

— Пойди погуляй. Нам надо поговорить о делах.

Мэллой, несомненно, глубоко оскорбленный, поднялся с пола и ушел.

Маркиз вновь посмотрел на Рождественского Пастыря.

— О двадцати процентах не может быть и речи. Поэтому послушай мое предложение, приятель. Ты сообщаешь мне, какие планеты хочешь ограбить. Я даю тебе людей, сколько нужно для каждой операции, обеспечиваю безопасность и предоставляю убежище на любом из контролируемых мною миров. А добычу мы делим пополам.

— Я думал, что пятьдесят процентов — это ставка для тех, кому вы обеспечиваете «крышу». Партнеру предлагать такую ставку, мягко говоря, неприлично. Я соглашусь на четверть.

Маркиз повернулся к Найтхауку.

— Ты привез сюда хорошего человека, Джефферсон Найтхаук. Мне он действительно нравится. — И вновь сосредоточил внимание на Рождественском Пастыре. — Ты так мне нравишься, что меня устроит треть.

— Я согласен нравиться меньше, если вы возьмете тридцать процентов, — улыбнулся Рождественский Пастырь.

— А почему, собственно, нет? — Маркиз обхватил своей лапищей ладонь Рождественского Пастыря. — Договорились!

— Что ж, с вами приятно иметь дело. Я думаю, нашу сделку надо отметить. Лучшим сигньянским коньяком.

— Сейчас принесу бутылку из бара. — И Маркиз неторопливо выбрался из-за столика.

Он вернулся с бутылкой и тремя бокалами, поставил все на стол, небрежно разлил коньяк.

— За дружбу, партнерство и успех!

— За дружбу, партнерство и успех, — эхом отозвался Рождественский Пастырь.

— И за смерть, — добавил Найтхаук.

— Смерть? — переспросил Маркиз.

— А как в нашем деле иначе узнать, что ты добился успеха? — вопросом на вопрос ответил Найтхаук.

— Это справедливо, — кивнул Маркиз после короткого раздумья. — За смерть.

— Пусть она сначала заглянет к нашим врагам, а нас обойдет стороной, — заключил Рождественский Пастырь.

Если все обернется, как мне того хочется, подумал Найтхаук, тост может оказаться пророческим.

Глава 15

Найтхаук сидел в баре рядом с Ящерицей Мэллоем и во все глаза смотрел, как танцует Жемчужина Маракаибо. Его стакан стоял нетронутым, тонкая сигара потухла. Святой Ролик застыл на стойке в дюйме от левой руки молодого человека.

Рождественский Пастырь вошел в казино, заметил Найтхаука и направился прямо к нему. Скучающим взглядом окинул полуголую танцовщицу с синей кожей, заказал виски, взгромоздился на высокий стул.

— Закрой рот. Джефф. Мало ли что может в него залететь.

— Помолчите; — бросил Найтхаук, не отрывая взгляда от плавающей сцены.

— Я лишь пытался оказать тебе услугу. — Рождественский Пастырь пожал плечами. Кивком поприветствовал Мэллоя, подождал, пока ему принесут стакан, пригубил, протянул руку, чтобы погладить Ролика. Тот дозволял Рождественскому Пастырю прикасаться к себе, но не выказывал ни интереса, ни удовольствия, отказываясь мурлыкать или подкатиться ближе.

Наконец выступление закончилось, и Мелисенд покинула сцену.

— Никогда не отвлекайте меня, когда я смотрю, как она танцует. — Найтхаук наконец-то повернулся к Рождественскому Пастырю.

— Она не исчезнет, если ты выкроишь несколько секунд, чтобы поздороваться с другом. — Рождественский Пастырь поднялся. — Пройдем в кабинку. Сидеть там гораздо удобнее, а я — старик с полным букетом стариковских болячек.

Найтхаук и Мэллой взяли со стойки стаканы и последовали за ним. Ролик дважды пискнул, подпрыгнул, скатился на пол и быстро догнал их. Когда мужчины уселись в кабинке, он устроился на носке сапога Найтхаука.

— Ты проводишь слишком много времени, не отрывая от нее глаз, — заметил Рождественский Пастырь.

— Вам-то что до этого?

— Он влюблен, — с ухмылкой ввернул Мэллой.

— Может, кто-то скажет мне что-нибудь умное или хотя бы полезное? — раздраженно бросил Найтхаук.

— Я скажу, — кивнул Рождественский Пастырь. — Знаешь, по моему разумению, ты бы так и остался мальчишкой, даже если бы года, на которые ты выглядишь, соответствовали твоему истинному возрасту, а я-то знаю, что на самом деле ты гораздо моложе.

— Ближе к делу.

— Дело в том, мой юный друг, что ты страдаешь от первой любви. Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но можешь мне поверить: ты это переживешь.

— Я не хочу это пережить.

Мэллой улыбнулся.

— Никто не хочет.

— Я знаю, что ты мне опять не веришь, — продолжил Рождественский Пастырь, — но такие девушки, как она, идут по десятку за полкредитки. В любом Трейдтауне таких сотни.

— Таких, как она, больше нет! — рявкнул Найтхаук.

— От шлюх, парень, можно ждать только неприятностей.

— Поосторожнее с выражениями, — зловеще процедил Найтхаук. — Вы, конечно, мне друг, но такого я не позволю говорить о ней даже другу.

— Тебе бы лучше прислушаться к нему, — подлил масла в огонь Мэллой. Ему явно нравилось, что Найтхаука загнали в угол. — Ты действительно этого еще не знаешь, но многие женщины выглядят куда лучше.

— И среди них найдутся лишь немногие, кто перещеголяет ее по части предательства.

— Что значит «перещеголяет по части предательства»?

— Мне такие встречались, — ответил Рождественский Пастырь. — Их всегда тянет к сильному мужчине, точно так же, как тебя — к красотке.

— Значит, я докажу, что сильнее, чем он.

— Ты не понимаешь. Я говорю не о физической силе. От Маркиза она может уйти только к другому миллиардеру, или политику, или к кому-то еще, обладающему реальной властью. Но не к таким голодранцам, как ты или я.