Победитель, или В плену любви

Оглавление

106

— Действительно ли он заслуживает доверия в такое время? Я помню, что он был изрядным смутьяном.

— О, он получил хороший урок, — улыбнулся Амброз. — В отсутствие Ричарда, который едва не погиб на пути домой из крестового похода, что еще Иоанну оставалось делать, кроме того, чтобы претендовать на власть? Это было понятно. Теперь он знает, что, если он сделает неправильный шаг, он будет лишен права наследования в пользу Артура Бретонского. Он должен доказать свою преданность и доброжелательность Ричарду, чтобы остаться его наследником. И владения Ричарда вполне в пределах его досягаемости, и они часто встречаются, так как Ричард не выказывает особой склонности проводить время со своей женой.

— Зная склонности Ричарда, я сказал бы, что ваш лорд смотрит только на корону, — согласился Харви сухо.

Движение бровей показало, что священник знает наверняка то, что предполагает Харви; Амброз выдержат дипломатичную паузу.

— Позвольте заметить, — добавил Харви, — что и Иоанн не проводит времени со своей женой тоже, судя по тому, что я слышал. Он слишком занят развлечением со своими любовницами.

Недостатки и особенности королевского дома Анжу не слишком часто обсуждались в монастырях достойного аббатства, где богословие и вопросы церкви должны стоять на первом месте, но Амброз мог не больше сопротивляться соблазну, чем Харви — стремлению к выяснению.

— Сейчас у него только одна, — сказал Амброз, — и она — не накрашенная куртизанка, а приятная, свежая молодая женщина.

— Тогда можно предположить, что Иоанн весь с головой увлечен ее развращением, — сказал с гримасой Харви.

Амброз выглядел задумчивым.

— Не думаю, — пробормотал он после некоторого размышления, — она для него — нечто особенное. Да, он покупает ей подарки и берет ее в свою постель при каждой возможности, с небольшим уважением к тому, что является приличным, но я полагаю, что она облагораживает его самые темные капризы; он заполучил ее только этим летом, и пламя страсти все еще жарко полыхает. А она может показаться нежной и невинной, но на самом деле она — весьма находчивая молодая женщина.

Харви представил внутренним взором образ сероглазой девочки с толстой косой бронзово-каштановых волос и сказал с болью в голосе:

— Я знал девочку, похожую на нее. И очень жалею, что сейчас ее нет.

Амброз искоса посмотрел на него.

— Монашеская мудрость не рекомендует останавливаться на мыслях о женщинах, чтобы избежать соблазна, — предупредил он.

— Мои мысли не чувственные, — сказал Харви со вздохом. — Это лишь сожаление. Вы помните, что вас просили женить моего брата Александра на девочке, которую он лишил девственности, и что ее не смогли найти?

— Так вы думаете о ней?

Харви кивнул.

— Мы так и не узнали, что случилось с нею. Алекс клянется, что она все еще жива, и я молюсь ежедневно, чтобы он оказался прав.

Церковный звон поплыл через каменные арки монастыря и над владениями аббатства, созывая монахов к вечерне в последнем золоте осеннего вечера.

— Тогда я буду молиться тоже, — вызвался Амброз и поднялся с каменной скамьи, на которой они сидели.

Харви улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз, оставшихся мрачными.

ГЛАВА 25

Пышные волны тканей таких ярких цветов, что болели глаза, мерцали на ложе. Шелка и узорчатая парча, привезенные из Италии и с Востока, кусок мягкой ткани из шерсти английских овец, вытканной искусными мастерами во Фландрии, полотна с мелким рубчиком, в более приглушенных оттенках, и множество шнурков и отделок, беличий мех и цветные стеклянные бусинки.

Манди могла только, не отрываясь, смотреть с открытым ртом на такой блеск. Щедрость Иоанна уже окутала ее теплотой и роскошью сверх всякого воображения. Сегодня она была одета в платье бледно-синего полотна, поверх которого была накинута туника более темной синей шерсти, обрамленная золотой нитью; башмачки — из самой мягкой кожи с изящным узором из переплетенных тончайших ремешков. Это были подарки за оказанные услуги.

Иоанн стоял рядом и посмеивался над ее удивлением.

— Вам нечего сказать, дорогая?

Она покачала головой.

— Я ослеплена. — Она протянула руку, чтобы погладить один из отрезов — роскошную ткань насыщенного золотого цвета с темно-красными павлинами по всему полю. — Я никогда не видела так много.

— Ну вот и привыкайте. — Несмотря на присутствие руанского торговца тканями, он обнял ее за талию и привлек к себе, бедром к бедру. — Вам нравится эта, золотистая?

Она кивнула.

— Но для вас, не для меня.

Он наклонился вперед и потрогал также, оценивая глазом знатока. Любовь Иоанна к нарядам была так же легендарна, как военная репутация его брата, и стоила казне и налогоплательщикам почти так же много.

— Да, — наконец сказал он, и обратился к торговцу с просьбой отмерить достаточно для длинного придворного платья. Он также указал на другую, похожую ткань, не менее роскошную, чем первая. — Подарок для епископа Руана. Старый козел будет восхищен. И это — для моей леди, — добавил он и с безошибочным вкусом выбрал другую парчу цвета летнего моря, зелено-синего.

Манди открыла было рот, но быстро закрыла его снова. Ей понравилась мягкая шерсть глубокого розового цвета, но она знала, что лучше не говорить об этом. Она уже знала, что, хотя Иоанн любил делать ей подарки, она была его домашним животным. Избалованным и покорным всякой его прихоти. Она знала, что чем шире она открывала глаза, и чем большее восхищение демонстрировала, тем больше Иоанну это нравилось. Он наслаждался ею, когда она отзывалась в ответ в спальне или в беседе, только если она играла рано развившегося ребенка. В моменты, когда она пыталась проявить свой ум или предприимчивость, чтобы говорить на равных, его интерес падал.