|
Оценить:
|
Принц шутов
- Предыдущая
- 93/112
- Следующая
93
Ветер изрядно усилился, и мне пришло в голову повторить трюк, который я проделывал пару раз у себя дома. Услышав, что он взялся за дверную ручку, я с силой пнул дверь и захлопнул ее. Наградой мне были глухой звук падения и поток ругательств. Я сосчитал до трех и открыл дверь.
— Ой! Слышь, парень, ты в порядке? — (Он лежал на спине, хватаясь за лицо.) — Должно быть, ветер хлопнул дверью. Ужас-то какой!
— …типа того.
Он все еще хватался за нос обеими руками, сначала здоровой, поверх нее — раненой.
Я присел рядом на корточки.
— Дай-ка гляну.
Я взялся за больную руку и тут же почувствовал знакомое тепло. У меня появилась идея, в равной мере прекрасная и достойная презрения. Я крепко схватил его за укушенную руку. Все вокруг померкло.
— Ой! Что за…
Хакон высвободился.
— Да все хорошо. — Я помог ему подняться. К счастью, он не сопротивлялся — я и сам-то едва смог встать.
— Но что?..
— У тебя голова, наверно, кружится. Ты врезался в дверь.
Я повел его обратно в таверну.
Астрид и Эдда сбежались к золотому мальчику, и я отступил, давая им накинуться на добычу. Уходя, я схватил повязку у него на руке за свободный конец и потихоньку сдернул ее.
— Что?..
Хакон поднес руку к глазам.
— И сколько же детишек ты спас?
Я сказал это вполголоса через плечо, возвращаясь к столу, но все же достаточно громко, чтобы это нельзя было не услышать.
— Там нет укуса! — вскрикнула Астрид.
— Ни царапины.
Эдда сделала шаг назад, будто ложь Хакона могла оказаться заразной.
— Но я…
Хакон пялился на свою руку, подняв ее еще ближе к глазам и поворачивая так и сяк в полном изумлении.
— Пусть заплатит за свой гребаный бренди! — крикнул воин у барной стойки.
— Дешевый трюк!
Это сказала толстая тетка, с грохотом ставя на стол пивную кружку.
— Он не родня Аларику!
В голосах послышался гнев.
— Да он ни единого слова правды не сказал, надо полагать!
— Лжец!
— Вор!
— Да он жену свою поколачивает!
Это уже я сказал.
Толпа собралась вокруг бедняги Хакона, он тонул в их криках и собирал удары. Каким-то образом он все же вырвался и выбежал на улицу — ну, то есть его почти что выкинули. Он влетел в грязь, поскользнулся, упал, кое-как поднялся и убрался восвояси, захлопнув за собой дверь.
Я удобно расселся на стуле и снял зубами с ножа последний кусочек мяса. Было вкусно. Не могу сказать, что использование ангельского дара исцеления для того, чтобы нагадить человеку, оказавшемуся красивее, выше, даровитее меня, вызывало гордость, но в общем чувство было довольно приятное. Я оглядел толпу, гадая, кого из девчонок можно опять закадрить.
— Эй, малый!
Крепкий рыжеволосый мужик загородил от меня Астрид.
— Я…
— Да плевать мне, кто ты такой, ты сел на мое место.
У этого типа было красное сердитое лицо, из тех, про которые говорят «кирпича просит», и его внушительная туша упакована в толстую кожу с чернеными заклепками, а на поясе висели нож и топорик.
Я встал — не без усилия, поскольку исцеление раны Хакона изрядно вымотало меня. Я был выше ростом, что не очень-то удобно, когда надо избежать драки. Как бы то ни было, встать пришлось, коль скоро я предпочел освободить место, а не быть из-за него порезанным на кусочки. Я надул щеки и запыхтел — ибо показывать слабость смертельно опасно.
— Люди моего положения не пересекают море ради кабацких драк. Да клал я на то, чье это место!
Тяжесть меча напоминала о его наличии, и я пожалел, что Снорри навязал мне его. Всегда проще выбраться из подобной заварушки, если заявить, что забыл железку дома.
— Грязный ублюдок! — Норсиец посмотрел на меня с издевкой. — Надеюсь, стул-то хоть не обгадил? — Он подчеркнуто нахмурился. — Или пятно не вывести, как ни скреби?
Честно говоря, грязны мы были в равной степени, но его грязь покрывала бледную, как рыбье брюхо, кожу, под которой змеились синие вены, моя — оливковую кожу южанина из Красной Марки, которая остается такой даже вдали от родного солнца и еще более темна благодаря индской крови, что текла в жилах моей матушки.
— Твой стул.
Я отошел, ткнув пальцем в освободившееся место. На мужика этого я смотрел внимательно-внимательно и был готов действовать в любую минуту.
В таверне стало тихо, словно все предвкушали потасовку. Иногда такого никак нельзя избежать, если вы не настоящий профессионал. Почти никому не придет в голову просто удрать со всех ног.
— Он правда грязный! — Викинг показал на стул, столь же грязный, как и все прочие в этом заведении. — А ну давай чисти! Сейчас же!
С улицы зашел еще кто-то, — можно подумать, этому типу была нужна группа поддержки.
— Полагаю, для тебя найдется стул почище, — пропыхтел я, притворяясь, что счел его слова шуткой, и надеясь устрашить его своими габаритами.
Точно так же как трусы инстинктивно влипают в неприятности, многие задиры чувствуют страх за версту. Что-то почти неуловимое подсказало ему, что со мной разделаться нетрудно.
— Я сказал — чисти.
Он угрожающе поднял кулак.
Снорри возник у него за спиной, поймал за руку, сломал ее и отшвырнул его в угол.
— У нас нет времени для игр, Ял. Сюда направляются три ладьи с моряками из Маладона — говорят, что лорд Хакон… в общем, нам только этого не хватало.
И он протащил меня по всей комнате, за нами устремились Арне, Туттугу и близнецы, и мы покинули таверну через черный ход.
— Лагерь разобьем среди холмов, — сказал он, распахивая калитку в стене заднего двора.
- Предыдущая
- 93/112
- Следующая
