Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга третья

Оглавление

156

Он покосился на Жанну, и что-то похожее на жалость промелькнуло в глазах коменданта. Однако, мимолётное сожаление тут же сменила обычная забота, которая не сходила с лица де Флави в последние дни.

– Хорошо, – сказала Жанна. – Завтра, в пять, выступаем.

Весь день накануне вылазки город готовился. И Клод готовилась тоже. К Ла Иру и Ксентрайю было не подступиться, но, глядя на то, с какими лицами они отдавали приказы своим солдатам, можно было не сомневаться – с Жанны они и так глаз не спустят. Господин Экуй раздобыл себе где-то отменный нагрудник и щит, пообещав держаться биже к Деве. И даже хромоногий де Вийо ухитрился пристроиться к тем ополченцам, которые пожелали принять участие в вылазке, и которые мало внимания обратили на его хромоту.

Оставалось что-то предпринять самой Клод.

О том, чтобы просить Жанну взять её с собой, речи быть не могло, но оставались Жан д'Олон и Раймон, не слишком тяжело, но всё же раненный в сражении у Крепи. Парень, конечно же, рвался идти со всеми. Однако Клод, вспомнив всё, что узнала когда-то у лекаря барона де Ре и, пользуясь тем, что для д'Олона она всё ещё оставалась мальчиком-пажем, весьма толково обрисовала господину оруженосцу все последствия незалеченной раны и напросилась Раймона заменить.

– Всё будет хорошо, – успокаивала она, забирая доспехи у негодующего на такое предательство Раймона. – Ты должен подлечиться, чтобы быть совершенно здоровым мужем! Ты ведь не шутил, когда собирался жениться на мне, правда? А зачем мне муж-калека?..

Раймон пыхтел, ругался, говорил, что жена-предательница ему тоже не нужна и грозил, что прямо сейчас пойдёт и напомнит д'Олону о распоряжении Жанны не допускать пажа Луи до опасных предприятий. Но Клод вдруг топнула ногой и так глянула на Раймона, что он притих. А потом и вовсе лишился дара речи, когда, вечно смирная девушка, приблизив к нему лицо, пообещала, что сама нанесёт ему тяжелую рану, если он попытается куда-нибудь пойти!

– А если ты погибнешь? – только и прошептал он.

– Значит, так было надо! – отрезала Клод.

И ушла.

Рано утром отряд из Компьена двинулся на Мариньи, и поначалу внезапность атаки принесла ожидаемый успех. Гарнизон был смят стремительным натиском французов, до окончательной победы которых оставалось совсем немного. Кто-то уже начал опускать оружие, кто-то даже закричал: «Победа!». Но внезапно всё переменилось.

Лёгкая заминка в одном месте, бестолковая толкотня, путающая ряды, в другом… Кто-то закричал «Отступаем!», кто-то другой требовал не сдавать ни пяди того, что захватили… А тут и опомнившиеся бургундцы сами перешли в наступление с той озлобленностью, которая появляется у застигнутых врасплох людей.

Первыми начали отступать наёмники. Потом солдаты гарнизона. И, как ни старалась Жанна их остановить, в конце концов, вокруг неё сплотился только её отряд, да и то, изрядно поредевший. В пылу бестолковой схватки, уже у самого моста, кто-то крикнул Ла Иру отступать «за Девой!». Осматриваться вокруг времени не было, и вроде показалось, что Жанна уже возле города… Где-то, уже у самых ворот Компьена, померещился и скачущий во весь опор Ксентрай, а мимо неслись и неслись солдаты с перекошенными лицами… Везде кричали. Звенело оружие, плескали вёсла неустойчивых лодок, в которые набивались количеством бОльшим чем нужно…

Но внезапно, перекрывая шум боя, до слуха Ла Ира долетел звонкий девичий голос: «Всем отступать! Мы прикроем!»… Разом побледневший, он обернулся. Успел заметить, что Жанна бьётся на подступах к мосту, и людей с ней не много… Успел подумать: «Она не успеет…», и уже потянул повод, чтобы вернуться и стать рядом, но тут стрела, Бог весть откуда прилетевшая, вонзилась ему в руку, а кто-то скачущий мимо, с криком: «Назад! Назад!», подхватил лошадь Ла Ира под уздцы и повлёк за собой.

– Куда?! – зарычал Ла Ир, корчась от боли.

Но сзади уже напирали бегущие к спасительным воротам солдаты.

Здоровой рукой он вырвал стрелу, ещё надеясь повернуть лошадь. В глазах тут же помутнело. Хлынувшая из раны кровь мгновенно затопила железную рукавицу, сделав руку неподъёмно тяжелой.

– Стойте… – вяло протестовал Ла Ир, которого никто не слушал и не слышал.

Уже перед воротами, бессмысленно качаясь в седле и слабея с каждой минутой, он снова обернулся, чтобы увидеть, как несколько бургундцев тянут Жанну с седла. Как взлетела её рука с зажатым в ней мечом, и как она опустилась…

Всё. Больше Жанну Ла Ир не видел.

– Эй, эй! Осторожно! Девку велено доставить невредимой!

Люксембургский Бастард остановил солдата, занесшего кулак над лицом Жанны, подъехал чуть ближе и с интересом уставился на грубо придавленную к земле девушку.

– Она, – осклабился он удовлетворённо. – Французская ведьма!

И тут же вокруг раздался ликующий рёв, хорошо слышимый даже в Компьене. Бургундцы радовались так, словно выиграли целую войну.

Почти бесчувственную Жанну проволокли по земле и вздёрнули на ноги перед Люксембургом. Тот плюнул, целясь в неё мутным коричневатым плевком, но не попал.

– Не смей!!! – тут же зазвенел тонкий голос с той стороны, куда согнали остальных пленных.

Люксембург высокомерно повёл головой и еле глянул на щуплого, перемазанного землёй мальчишку в пажеском камзоле. Потом распорядился:

– Девку в Нуайон. Да поосторожнее, чтобы её там не того… Герцог велел не трогать, пока не докажут, что она и так не дева. А крикуна этого повесить. Только сначала язык ему отрежьте.

Он развернул коня, весьма довольный своей победой, но тут от толпы пленных, как-то косо, кинулся к нему человек.