Сокрытый в Тени Крыла

Оглавление

621

Кооховец пожал плечами:

— Да… И нет. Не охраняли, а хранили. И не просто важное, а нечто, что позволяло настучать по сусалам всем недоброжелателям и вернуть власть в Стране.

Здесь уже сообразительность проявил Заку.

— Ты имеешь в виду того психа?

Но Кьюджин отрицательно покачал головой:

— А вот и не угадал. С… Хм. С одним психом, похожим на нашего, я пересекался уже, в другом месте. И в тот раз его создали на моих глазах, а не привозили извне. Скорее технику по созданию привезли сюда.

И снова смысл уловила Кин:

— Привезли эту технику, а здесь уже была какая-то своя.

— Ага, — кивнул Кьюджин, — и что-то я сомневаюсь, что для того, чтобы пиписьками помериться. Скорее — совместить. Я, конечно, могу и сильно заблуждаться… Но, как говорил один мудрец: Если какая-нибудь неприятность может произойти — она случиться. Если смотреть с этой стороны, то совместить собираются не просто так. У психов была одна большая проблема. Они были психами. Операция превращала их в неконтролируемых кровожадных убийц.

И снова Кин первая поняла направление мысли хозяина.

— Вы думаете, что здесь их могут сделать послушными? Управляемыми?

Коноховец улыбнулся, но как-то хмуро.

— Это один из вариантов. Самый неприятный. Есть и другие объяснения, с той или иной долей правдоподобности. Но для меня все эти варианты сводятся к одному. Нужно узнать, что здесь происходит.

Кьюджин замолчал, обводя взглядом заключенных. Поморщился:

— Слушай, Заку. Какого хера на нас все пялятся?

Заку и Кин тоже огляделись. Действительно, многие заключенные бросали в сторону троицы взгляды, и будто ожидали чего-то.

— А, это. Ну, ты теперь большая шишка. И тебе полагается собственная банда. Они все ждут, что ты начнешь людей набирать.

Коноховец хмыкнул:

— Людей набирать. Рыбы им соленой с молоком, а не банду. Чтобы то место, которым они думают, по прямому предназначению занято было. Возвращаемся, я жрать хочу.

Троица спокойно вернулась в свои апартаменты, но спокойно пообедать им не дали. Стоило всем троим расположиться за столом, как входную дверь, для порядка приставленную на место, отодвинули, и в проход вошел надзиратель. Столовая была смежной с прихожей, поэтому Кьюджин махнул гостю рукой.

— Присаживайся. Кин, приготовь гостю чашечку чая.

Надзиратель, а, судя по форме, он был комендантом корпуса, ухмыльнулся.

— Думаешь подкупить меня чашкой чая?

— Если бы я хотел дать взятку, я бы дал взятку. А это просто вежливость, — наблюдая, как надзиратель прошел до стола и сел напротив, сказал Коноховец, — Меня называют Кьюджин, а тебя?

Надзиратель хмыкнул:

— Сунг. А у тебя есть номер.

— Срал я на номер.

— Считаешь себя самым умным? — прищурился Сунг.

— Да, — уверенно кивнул Кьюджин.

Надзиратель улыбнулся:

— Забавно. Я должен был еще утром зайти, да времени не было. По правилам я должен объяснить тебе правила поведения в корпусе.

Кьюджин пожал плечами:

— Новых людей я сюда водить не стану…

— Если станешь, сообщи дежурному, — вставил Сунг.

Коноховец кивнул, продолжив:

— Дурью мы не балуемся. Драки устраивать… Это уже от соседей зависит, но нарываться специально больше смысла нет. В том, что я противников убиваю, больше никто не сомневается. Есть какие-то правила, о которых вы хотите рассказать?

Сунг снова хмыкнул:

— Правила есть, но тебе они, похоже… Нда. После предыдущих хозяев много осталось?

Кин поставила перед надзирателем чашку, но сама садиться не решилась, отойдя в сторону. Сунг на чашку посмотрел, но пить пока не стал.

— Много, — кивнул Коноховец, — мы все в одну комнату сгрузили, хотите посмотреть? И да, вот это уже взятка.

Надзиратель усмехнулся, взял чашку, отпил.

— Зайду попозже. Что ты хочешь взамен? Раз никого водить не собираешься.

— Пока не знаю. Я так понимаю, о ночном госте спрашивать бесполезно?

Сунг хмуро кивнул:

— Правильно понимаешь.

То, что Сунг сам к этим гостям относился сугубо негативно, было видно невооруженным взглядом, но работа есть работа.

— Ну и ладно, — не стал настаивать Кьюджин, — Заглядывайте в гости, надзиратель Сунг.

Глава 4/15

Куноичи хромала по коридору, зло матерясь сквозь зубы. Фантомные боли. Боли в ноге, которой у нее уже не было. Каждый шаг сопровождался чувством всаживаемых в позвоночник раскаленных игл. Каждый десятый шаг вспышка боли сбивала дыхание, заставляя остановиться и дышать. Дышать, чтобы унять проклятую боль. Протез противно поскрипывал на каждом шагу, насмешливо отсчитывая каждый десяток. Очередной десятый шаг, и…

— А-а-ар!

Она упала, не справившись с болью. На несколько секунд боль сковала все движения, и она лишь тихо мычала, всеми силами сдерживаясь от того, чтобы закричать в голос. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Боль отпустила. Не исчезла, нет. Теперь она никогда не исчезает. Боль преследует ее ежедневно, ежечасно, каждую минуту, каждую секунду. Боль в ноге, которой нет. Перевернуться, сесть на задницу, оттащить свое слабое измученное тело к стене. Отдышаться. И попытаться подняться, опираясь на стену. Ей предлагали… Нет, ее упрашивали держать рядом с собой кого-то, кто всегда поможет. Она отказала. Просто не могла себе позволить показывать кому-то, как ей больно. Мучительно больно. Снова встала на ноги. Отдышалась, и похромала дальше, отсчитывая проклятые десять шагов. Шаг за шагом, зло ругаясь сквозь зубы.

Ирьенины в один голос твердили, что никаких травм нет. Остатки мертвой плоти на ноге отрезали, синяки и ушибы зажили. Никаких травм. Но это бесило еще больше. Понимание, осознание того, что боль засела не в ее теле, а в ее голове. Засела глубоко, очень глубоко. Там же, где и воспоминание о дне, который она хотела всеми силами забыть. День, когда все кончилось.