Сид и император (СИ)

Оглавление

Я вздохнула и дала зажать себя в оковы придворного платья. Бледно-зеленый хинский шелк, будто травленый светлыми разводами, с искусной вышивкой другим оттенком зеленого по вороту и на корсаже делал кожу белее, да и волосы уже не казались седыми. Отказавшись от украшений, я воткнула в прическу простой гребень с жадеитовыми бусинами. Хоть что-то на мне действительно мое!

— А как часто аристократки меняют одежды? — мимоходом поинтересовалась я.

— Ну… — протянула Тилли. — Фаворитка герцога переодевалась перед каждым визитом и приемом пищи.

— Тилли! — рявкнула Мэв. — Тебя спрашивали об аристократах, а не об… этой…

— Молчу, молчу.

«Силы, куда я попала?!» Кто-нибудь, спасите меня от этих безумных служанок. Они облегчают жизнь, но тут же делают ее совершенно невыносимой.

— Итак, что там со слушаниями? — вернулась я к теме за вечерним чаем.

— Сначала трибунал, после этого публичное оглашение и казни в назидание остальным, а потом народные гуляния, — ответила Мэв. — Слуги уже установили столбы. Конечно же, всех сегодня не успеют казнить. Завтра повелитель продолжит.

— Продолжит…

Умом я понимала, что это необходимая жестокость, но мне было тяжело думать об этом. Сердце было не на месте. Повелитель казнит и милует, так уж заведено. Это его обыденная жизнь. Единственное, что я могу — разделить его ношу. Раз уж надо присутствовать — придется сделать это. Раз он так решил…

«А, кстати, почему?»

Имеет ли мое слово хоть какой-то вес? Или я буду сидеть на суде просто так, для вида? Надо обязательно спросить. Если последнее, то постараюсь отказаться от формального присутствия под любым благовидным предлогом.

— Когда начало? — осведомилась я.

— Уже! — ответила Мэв. — Пока зачитывают и сверяют перечень осужденных, можно не торопиться. Распорядитель скоро подойдет.

Мы успели к самому интересному, если, конечно, так можно было сказать. В центре исполинского шатра кое-что изменилось с того раза, как я там была. Убрали лишние перегородки, расставили полукругом складные сиденья и свернутые войлочные пуфы. Ну и, разумеется, вычурное резное кресло с позолотой, заменяющее трон, предназначавшееся для повелителя, и пара дорогих стульев для приближенных.

Я в сопровождении служанки проследовала на свое место по левую руку от императора. Джедия кивнул мне и снова переключился на пленных, которых привели на слушания. Рейвен сидел по правую руку от императора, а позади него стоял Лайэм. Позади императорского трона — господин Хьюго, который отвесил мне легкий поклон. Ниже полусидя-полулежа расположился Керрик Илонский с перевязанной ногой.

«Хм… святоша отказался от целителя?» Я знала, конечно, что магию они не любят, но не до такой же степени!

Сид при виде меня изогнул бровь и улыбнулся. Янтарные глаза лучились предвкушением и чем-то недобрым. Кажется, это касалось не меня, а того, что сейчас произойдет. Мы понимающе переглянулись и синхронно отвели глаза, уставившись на обвиняемых.

— Слушается дело Ансельма из городской Стражи! — провозгласил герольд.

Группа стражников, подкупленная ильвийскими торговцами, допустила их незарегистрированное присутствие в городском анклаве. Позже ильвы открыли городские ворота. Уруки, нелегально проникшие в Нижний город, также принимали участие в штурме. Многих гвардейцев и стражников просто вырезали, как овец. Повелитель, выслушав обстоятельства дела, отказал в Защитнике.

— Все виновны. По закону военного времени — казнь через повешение для соучастников. Зачинщика распять в назидание остальным, — лениво кинул император, постукивая сапогом об пол.

Тук-тук-тук-тук-тук…

Опальный стражник падает на колени и валяется в ногах у повелителя, но его тут же уводят. А я все смотрю и смотрю на сапоги императора. Когда это движение прекратится? Когда все кончится? Кажется, я сейчас немного не в себе.

Слышу, как толпа на улице ликует и славит императора, и прихожу в себя.

* * *

Слушания длятся до самой поздней ночи.

Сначала судили своих: предателей, трусов, казнокрадов и дезертиров. Потом взялись за военнопленных.

Виновных вздернут на рассвете. Семейства предателей будут истреблены вплоть до четвертой степени родства, вне зависимости от возраста и пола. Исключения не допускаются. Жестоко, но очень прагматично. Не дать подняться одним семействам и устрашить других. Холодная, хорошо продуманная акция устрашения.

«Кто же вас учил, повелитель?»

Впрочем, более мягкие люди долго не живут. Стране нужна твердая рука. Я многого не знала. Чтение выхолощенных хроник почти ничего не говорило о том, как он пришел к власти.

«Шагал по трупам. Наверняка». Стоит ли сейчас об этом думать?

С ильвами император решил просто: массовое поражение в правах и изоляция Великого Леса с возможностью пересмотра статуса через пятьдесят лет. Насчет уруков принял решение, достойное кесаря. Просто провел на карте линию подле перевала Энны.

— Всех, кто появится ниже этой линии, отстреливать. За голову каждого урука назначить награду. Остальные пусть живут.

— Но…

— Что? — обернулся он.

— Это полумера. Начнутся охотничьи рейды. Наверняка найдутся желающие подзаработать, — возразила я.

— Вы слишком милосердны, — покачал он головой. — Я и так пошел на уступки.

— Тех, кто сдает… трофеи, надо опрашивать с амулетами истины, — предложила я. — Пусть урук будет убит на нашей территории. И это должны быть воины! Не женщины и не дети. И еще. Не назначайте слишком высокую награду.