Румо и чудеса в темноте. Книга I

Оглавление

Я придумал простой план: я уговорю Корама, чтобы он разрешил выступить мне за него в этой дуэли. И я уговорил его лопатой для угля – треснул его по голове. Я почти убил его, таким сильным оказался удар. Я взял две наших лучших сабли и пошёл на дуэль. Я сказал, что я – Корам Марок, и поскольку Хог не был с ним лично знаком, то он поверил. Этот Хог Хоннский был не плох, пару минут он сдерживал мои атаки, но потом я порезал его на куски. Я не убил его – я никого никогда не убивал во время сражений -, но он получил столько ран, что больше никогда не смог участвовать в дуэлях. До сих пор помню, о чём я думал, когда шёл домой. Я думал: Ха, и я кое на что способен! Странным было то, что это меня не радовало. Неважно. Когда я вернулся домой, Корам как раз пришёл в себя и я ему сказал: "Да уж, с этим Хоннским ты хорошо разобрался. Жаль только, что в самом конце и тебе от него досталось." "Не помню", – сказал Корам. А я приготовил ужин: седло барашка с тимьяново-хлебной корочкой и салат из помидорок черри.

Урс откусил ещё кусок.

– Проблемой стало то, что Хог Хоннский везде показывал свои шрамы и рассказывал, какой Корам Марок великолепный и непобедимый фехтовальщик и тому подобное. И вскоре все до последнего головореза Замонии желали сразиться с Корамом.

Урс вздохнул.

– Я вызвал настоящую лавину: Йогур-Палач, Эрскин Скалистый, Гахийя с тремя клинками, Рускин Слюнявый, Жденек Тройя, Шериф Йоули, Хоку Беззубый. Каждую неделю у наших дверей появлялся безмозглый варвар и вызывал Корама на бой. Мне оставалось лишь брать в руки лопату для угля. Затем я выходил на улицу и разбирался с этими парнями. А когда Корам приходил в себя, то я рассказывал ему одну и ту же историю: как он отлично отделал противника, и как тому, к сожалению, удалось в последний момент вырубить Корама. Дуэли проводились так часто, что Корам еле-еле успевал приходить в себя. Я боялся, что если так будет и дальше продолжаться, то Корам совсем сойдёт с ума. Но других идей у меня не было.

Эвил Многорукий

Урс тяжело вздохнул.

– Однажды перед нашей дверью появился Эвил Многорукий – самый опасный дуэлянт Замонии. У него было не больше рук, чем у тебя или у меня. Так его звали, поскольку во время сражения казалось, что их у него было как минимум дюжина. Я потянулся за лопатой для угля, но не нашёл её. И в этот момент что-то с огромной силой ударило меня по голове, бум!, – лопата для угля. Я потерял сознание. Понадобилось много времени, но всё же Корам обо всём догадался и сделал то же, что я делал с ним ранее. Когда я пришёл в себя, Корам Марок, мой приёмный отец, лежал на улице в снегу в луже крови.

Урс всхлипнул, из его глаза выкатилась слеза и исчезла в шерсти.

– Затем я забрал наши сабли и направился на поиски Эвила Многорукого. В этот раз я был готов нанести моему противнику не просто пару шрамов, нет, в этот один единственный раз я был готов убить. О да, я был готов! Но Эвил Многорукий будто пропал с лица земли. Так я понял, что происходит, когда берут в руки оружие, даже если с благими намерениями. Одно ведёт к другому и в итоге всегда побеждает оружие. Эти проклятые клинки – вампиры, они все пьют кровь и заставляют тебя доставать для них свежую. И когда-нибудь ты поймёшь, что не ты ими управляешь, а они тобой.

– Да, да, – отмахнулся Румо. – Понятно. А как ты попал в Вольпертинг?

– Как и большинство других. Однажды я увидел серебряную нить. И нашёл её источник, в Вольпертинге, конечно. В виде Зины Снежной, но это уже другая история. В Вольпертинге я прошёл всё то, что ты сейчас проходишь, и в школе на уроке фехтования – а тогда не было ещё никакого Ушана де Люкки – вскоре стало ясно, что я лучший фехтовальщик города. Никто не мог сравниться со мной опытом. Мне даже предложили вести уроки фехтования, но я не хотел этим заниматься, правда, не хотел. Но немного преподавать мне всё-таки пришлось, так как они постоянно приставали – лучший фехтовальщик, а никакой ответственности и так далее, и так далее. Затем, через пару лет в город пришёл Ушан де Люкка и закончилось моё время лучшего фехтовальщика. Ушан просто создан для фехтования, он прирождённый талант. Ты не представляешь, как я был рад, что этот шум вокруг меня стих. Нынешняя молодёжь даже и не знает, что я могу держать шпагу в руках.

– Можешь меня научить?

– Чему?

– Ну, фехтованию.

– Фехтованию? Да я сам уже всё забыл.

– Только что ты сказал, что ты второй по счёту лучший фехтовальщик.

– Нет, максимум пятый.

– Мне этого достаточно. Научишь меня?

– Могу я попытаться тебя отговорить?

– Нет, нечего было болтать.

Урс вздохнул и откусил последний кусок мяса.

– Надо было выстрелить в тебя из арбалета, когда ты стоял у ворот города, – сказал он. – Я же почуял, что с тобой будут только неприятности.

На следующий день после обеда Урс и Румо ушли за город и пропали в лесу на севере от Вольпертинга. Так происходило каждый день. Под мышкой Румо всегда нёс длинный мешок. Некоторые его одноклассники, которые видели их с Урсом, спрашивали себя, чем же эти двое там снаружи занимаются.

Секрет был прост – каждый день до заката Урс обучал Румо фехтованию. Иногда уроки продолжались и в темноте при свете факелов. В тряпичном мешке были две сабли, два меча и два кинжала, которые Румо вырезал из крепкой древесины.

Урс быстро вспомнил важные детали, только иногда давал их Румо в неверной очерёдности. Он показывал ему сложные фигуры и атаки перед простыми, а иногда путал названия, но в целом его уроки для Румо были гораздо продуктивнее, чем обстоятельные, занудные, почти бюрократические методы Ушана де Люкки. Во время уроков чётко выяснилась одна вещь – Урс ненавидит фехтование. Его способности к фехтованию не просто наводили на него скуку, а были пыткой. Ему всё было противно: механические движения, концентрация, дисциплина, постоянные повторения. Он придумал кучу способов избегать эти правила и научил этому Румо. Но это не изменило его мнения о том, что фехтование не искусство, а тяжёлый, скучный, бессмысленный и зловещий спорт.