Все идет по кругу

Оглавление

На следующий день ему позвонили из больницы, тогда он и услышал имя жертвы.

— Патологоанатом обычно первым узнает подобные новости. Смерть, которую трудно объяснить, — наша работа.

— Объяснение есть, — возразила Полли. — Дина говорит, что он просто испекся в сауне.

— Продолжай, продолжай, — усмехнулся Вире. — Я это прекрасно знаю. Есть ответы только на вопросы, поставленные с медицинской точки зрения. — Он потер глаза. — Я бы на этом успокоился, если бы не был в курсе ваших планов.

— Мы не знали, что так получится, — вздохнула Полли. — Просто хотели тайно осмотреть его сад. И дом. Он и понятия об этом не имел.

— Отлично, ответ на один вопрос у меня есть, — сердито буркнул Грэм. — Итак, вы не загоняли его туда и не закрывали за ним дверь, как Гензель и Гретель. Но есть еще кое-что. Почему вы ничего не сделали, чтобы вытащить его оттуда?

Полли присела на край шезлонга, стоящего рядом с дверью, обхватила голову руками и еле слышно пробормотала:

— Мы не знаем. Ходили и ходили по участку. Он был для нас никем. А может, мы просто не хотели поверить в то, что на самом деле происходило.

Вире с трудом разбирал слова.

— Возможно, нас мало волновало происходящее.

Вдруг он сел рядом с ней, чуть позади. Правда, обнимать не стал.

— А позже, когда появилось время поразмыслить, почему вы никому не рассказали о том, что видели?

— Не знаю, — прошептала Полли. — А зачем? Что бы это изменило? Вероятно, мы просто решили, что правосудие свершилось.

— Очень неточная трактовка понятия «правосудие», — жестко заметил Вире.

— Ты знал, что произошло, — сказала она. — Ну или по крайней мере думал, что знаешь, кто причастен к этому делу. Но ты ведь никому ничего не рассказал, даже когда заподозрил наше касательство к преступлению.

— Это совсем другое дело, — тихо произнес он. — Я люблю тебя.

— Поверь мне! — взмолилась Полли, повернувшись и сжав его руки. — Мы с Жюстин все время думаем, что могли изменить ход событий и спасти Рейнхарта.

И тут до нее дошел смысл его слов. Она сидела достаточно близко, чтобы разглядеть большие серые глаза, смотревшие на нее с нежностью.

— Ты меня любишь?

— Это очень тяжело… — Он обнял ее, притягивая ближе и убирая со лба кудрявые волосы.

«Полагаю, что именно это изречение прославится своей глубиной в новом тысячелетии», — дружелюбно заметила бы мама.

Но должно быть, Полли произнесла фразу вслух, поскольку Грэм с улыбкой ответил:

— Все может быть.

«Он хороший человек, — сказала мама. — Очень хороший». Это был обычный комплимент людям, достойно отвечающим на ее выпады.

Глава 21

На очередном собрании в понедельник все женщины выглядели подавленными, поскольку все выходные обсуждали смерть Рейнхарта. Дину, как оказалось, меньше всего шокировал способ его убийства. Для нее смерть являлась прекращением жизни. Когда-нибудь это случится с каждым. Смерть всегда одинакова. Кэт была потрясена известием. Она не знала Рейнхарта, но тем не менее всплакнула, глядя новости по телевизору. Чуть позже Барнаби зачитал статью в журнале «Атлеты умирают молодыми», где говорилось, что вряд ли многие будут оплакивать смерть выдающегося адвоката. Больше всего ее поразило, что именно Сюзанна Рейнхарт совершила столь отчаянный поступок.

Жюстин никак не могла успокоиться, снова и снова прокручивая в уме события той ночи, когда они вместе с Полли бродили по саду. Откуда они могли знать, что Рейнхарт в опасности, а смогли бы, вмешались, к чему бы это привело? Полли постаралась все забыть, правда, волновалась, как смерть Рейнхарта и их с Жюстин причастность к этому делу отразится на дальнейших планах. Шарлотта же думала только о Майло Тиле. Утром в понедельник она заехала в суд, чтобы просмотреть документы, имеющие отношение к этому человеку.

Лотти опаздывала, так что женщины провели несколько минут в молчании, прислушиваясь к приближающемуся звуку ее шагов и наблюдая, как небо меняет цвет в лучах заходящего солнца. Но и с появлением Лотти они не смогли придумать тему разговора, не касающуюся Рейнхарта или Джинджер. Сейчас женщин волновала их тайная жизнь. Лотти, напротив, подготовилась к занятиям. Она написала вопросы, касающиеся их настроения, здоровья и особое внимание уделила предстоящей операции Кэт.

— Думаю, мы могли бы поделиться страхами, которые испытывают люди перед операцией. И надеждами на благополучный исход, — обратилась она к Кэт. На улице было прохладно, поэтому Лотти предпочла шерстяные вещи — длинную коричневую юбку в желтоватую крапинку, шерстяной жилет зеленого цвета, перехваченный спереди тонкой цепочкой, и блузу из муслина с воротником-стойкой и длинными рукавами.

— Я стану совсем плоская, — сказала Кэт. — Именно то, чего хочу. Шрамы будут под грудью, так что их никто не заметит.

Лотти сложила кончики пальцев.

— Воображаемый идеальный образ. Очень интересно. Мы привыкли к твоему нынешнему облику. Многое вложили в него. Поэтому даже самые незначительные изменения могут привести к нежелательным последствиям. Сейчас ты один человек, а завтра уже другой.

Лотти обвела взглядом присутствующих, не заметила особого желания влиться в разговор и продолжила:

— Врачи должны бить тревогу, когда их пациенты решают кардинально изменить свою внешность. Они перестают быть собой. Не то чтобы становятся другими людьми, просто личность переселяется в иное тело. Всякий раз, читая в газете об очередном сильно похудевшем политике, я думаю, что некоторое время этот человек будет не в себе, поэтому не стоит ему доверять. Кэт согласно кивнула: