Том 4. Письма 1820-1849

• Предыдущая
• 115/174
• Следующая

Je partirai d’ici après-demain, c’est-à-d<ire> le 18, et j’espère être à Varsovie avant le 21, tu devrais bien, à tout hasard, m’adresser là une lettre poste-restante. J’ai passé ici une douzaine de jours et je me flatte que ce séjour ne sera pas sans résultat. La Grande-Duchesse et toute sa famille m’ont comblé de gracieusetés, la Grande-Duchesse surtout qui est une bien excellente femme. En un mot, elle m’a promis de s’employer de la manière la plus active en faveur d’Anna auprès du Grand-Duc H<éritier> et de sa femme qu’elle attend à voir ici vers la fin de ce mois. Mais c’est surtout la manière dont cette bonne volonté s’exprime qui est vraiment gracieuse.

Je dînais presque tous les jours chez elle ou j’y passais la soirée. Hier j’ai passé la soirée chez son fils, le G<rand>-Duc héréditaire où je trouvais son beau-père, le Roi des P<ays>-Bas qui se trouve ici depuis quelques jours. En somme, si l’accueil des indifférents pouvait me tenir lieu de ta présence, il est certain que je n’éprouverais pas l’impatience que j’éprouve de te revoir. C’est bien stupide, je le sais, mais il paraît que c’est d’une stupidité définitive.

Adieu, ma chatte, j’écorche le papier au lieu d’écrire. Puisse cette lettre te trouver bien portante et déjà casée. J’embrasse les enfants 1 fois, et toi, mille. T. T.

Перевод

Веймар. 4/16 сентября 1847

Милая кисанька, сегодня я получил твое письмо из Гапсаля от 3 числа сего месяца и, пользуясь проездом через Веймар курьера великого князя наследника, отвечаю тебе. Твое письмо слегка меня обескуражило, потому что я надеялся, что ты сообщишь мне о своем приезде в Петербург. Я бы предпочел знать, что ты уже там. Что касается до твоего беспокойства обо мне, ты знаешь, что оно совершенно безосновательно и что ничего всерьез плохого со мной случиться не может. Вообще говоря, беспокоиться на этом свете стоит только о тебе, да и то только тогда, когда меня нет с тобой рядом. Так, к примеру, в твоем письме есть задевшая меня фраза. Говоря о своем здоровье, ты пишешь, что оно стало лучше и что ты чувствуешь меньше боли в груди. Меньше боли, как мило, особенно в преддверии зимы. Я полагаю, что по твоем возвращении в Петербург, которое, по моим расчетам, состоится 9-10-го числа этого месяца, тебя будет ожидать мое письмо, которое я адресую в дом Сафонова. Ты, кажется, знаешь, что я решился возвращаться через Варшаву, и, думаю, ты одобришь мой маршрут. Погода, которая держится, по крайней мере, два последних дня и, вероятно, не изменится и впредь, не оставляет возможности для выбора. Так что я буду держаться выбранного маршрута! Я поеду через Лейпциг, Дрезден, Бреслау, Варшаву. Благодаря железной дороге поездка будет, надеюсь, столь же экономной, сколь скорой. Серьезные сложности начнутся после Варшавы, но я тебе уже писал, что в Варшаве граф Орлов предоставит в мое распоряжение свою карету.

Я выезжаю отсюда послезавтра, то есть 18-го, и надеюсь быть в Варшаве около 21-го; ты хорошо сделаешь, если на всякий случай пришлешь мне туда письмо до востребования. Я провел здесь двенадцать дней и льщу себя надеждой, что мое пребывание не лишено успеха. Великая герцогиня и вся ее семья осыпали меня любезностями, особенно сама великая герцогиня. Это поистине бесценная женщина. Одним словом, она обещала мне похлопотать, употребив все усилия, за Анну перед великим князем наследником и его супругой, которых она ожидает здесь к концу месяца. Но особенно приятно было то, как ласково она выразила свою готовность помочь.

Я почти каждый день обедал у нее или проводил вечер. Вчера я провел вечер у ее сына, наследного великого герцога, где застал его тестя, нидерландского короля, который находится здесь уже несколько дней. Словом, если бы прием, оказанный мне безразличными людьми, мог заменить мне твое присутствие, то я бы, конечно, не испытывал того нетерпения увидеть тебя, какое теперь испытываю. Это очень глупо, я понимаю, но, похоже, эта глупость уже неисправима.

Прости, моя кисанька, я царапаю бумагу, вместо того чтобы писать. Дай Бог, чтобы это письмо застало тебя в добром здравии и уже на месте. Обнимаю детей один раз, а тебя — тысячу раз. Ф. Т.

Вяземскому П. А., февраль 1848

145. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ Февраль 1848 г. Петербург

Vous voyez bien, mon Prince, que je ne me suis pas exagéré la portée des nouvelles d’hier. Et maintenant, ne pensez-vous pas que je pourrai bien avoir raison, en prévoyant la guerre européenne pour le printemps prochain.

Mais je crains bien que ma femme ne soit ruinée de cette affaire — c’est triste.

T. T.

J’ai déjà lu le journal.

Перевод

Вы видите, любезный князь, что я не преувеличил значение вчерашних событий. И теперь подумайте, не окажусь ли я прав, предсказывая начало европейской войны этой весной.

Но боюсь, как бы моя жена не разорилась вследствие этих дел — это очень печально.

Ф. Т.

Я уже прочел газету.

Пфеффелю К., 15/27 марта 1848

146. К. ПФЕФФЕЛЮ 15/27 марта 1848 г. Петербург

Рукой Эрн. Ф. Тютчевой: Lundi. 15/27 mars

Votre lettre du 15 de ce mois vient de me parvenir, cher ami; vous avez bien raison de penser que vous nous intéressez vivement, en nous écrivant souvent par le temps qui court. Je voudrais recevoir tous les jours de vos nouvelles, et je vous supplie de ne pas être ménager de lettres à l’avenir. Votre article à Mr Kolb a fait grand plaisir à mon mari, dont les idées coïncident si parfaitement avec les vôtres sur beaucoup de points essentiels — malheureusement chaque jour du mois fatal qui vient de s’écouler a l’étoffe d’une dizaine d’années de débats révolutionnaires, consumés enfin par l’oeuvre de l’abolition de la Royauté. Ce que l’on a pensé aujourd’hui et ce qui paraissait parfaitement de mise ne s’applique plus à l’évènement du lendemain — et enfin, spéctateurs épouvantés du grand drame qui se joue, il semble que nous n’ayons plus qu’à attendre les bras croisés et les fronts inclinés le dénouement qu’il plaira à la Providence de donner à tant de confusion.

Le Roi de Bavière est dégoutant; de tous les Princes de l’Allemagne c’est peut-être le seul qui aurait mérité qu’on le chassât, et si on ne l’a pas fait, quelle longanimité cela suppose dans son excellent peuple. Mais ce qui n’est pas fait se fera, je n’en doute pas, si ce n’est par le fait de l’émeute ce sera par ceui d’un nouvel état de choses en Allemagne. — Pauvre Roi de Prusse: il me fait une peine bien sincère, mais un Roi auquel on a crié <1 нрзб> et qi s’est présenté à son peuple dans l’état, où il était, lorsqu’il a voulu parler aux émeuteurs et qu’on a dû le soutenir sous les bras pour qu’il fût paraître à son balcon, me semble à peu près impossible désormais. — Enfin, Dieu sait — peut-être qu’à l’heure, où je vous écris, plus d’une question est résolue.

Et où en sont nos malheureux fonds autrichiens depuis le bourrasque viennoise qui a emporté le Prince Metternich et dont vous devez avoir eu la nouvelle peut-être le lendemain du jour, où vous m’écriviez. J’ai fait venir ici mon petit solde de compte chez Rotschild. A raison de c<omp>te — 57 le rouble d’argent c’est une somme de 4863 roubles que je placerai soit à la banque, soit en obligations russes. Que n’avons-nous ici tout notre avoir et que n’ai-je plus tôt suivi le conseil de mon mari qui depuis le commencement de l’année ne cessait de me répéter à moi et à beaucoup d’autres incrédules qu’une crise était imminente. Je dois lui rendre la justice de dire qu’il a fait preuve depuis quelques mois surtout d’une divination réellement extraordinaire. Néanmoins il est excessivement ému et attristé de tout ce qui se passe, beaucoup plus que tant d’autres, pour lesquels la surprise a été plus fotre.

• Предыдущая
• 115/174
• Следующая