Том 4. Письма 1820-1849

Оглавление

Помимо семьи, имеются еще тетки, кузины и пр. и пр., которые в первое время всплывали передо мной как призраки, но мало-помалу они снова приняли обличье и оттенки действительности. Я встретил также несколько университетских товарищей, среди которых иные составили себе имя в литературе и стали действительно выдающимися людьми. По вечерам часто бываем в театре. Здесь есть сносная французская труппа и столь хорошая русская, что я был поражен. Исключая Париж, нигде за границей нет труппы, которая могла бы соперничать с нею. Это, вероятно, расовая особенность, ибо такое же мастерство игры я наблюдал в польском театре в Варшаве.

27-го. Четверг

Милая моя кисанька, вот я снова пишу тебе. Но мысль, что между кончиком моего пера и первым взглядом, который ты бросишь на эти строки, простираются целых 18 дней и пол-Европы, — мысль эта более чем достаточна, чтобы охладить писательский пыл вроде моего. Человеческая мысль должна отличаться почти что религиозным рвением, чтобы не быть подавленной страшным представлением о дали. Вчера, расставшись с тобою, я пошел в клуб обедать. Здесь имеется несколько клубов в духе лондонских и некоторые из них поставлены прямо-таки на широкую ногу. Тут и обедают, и играют в карты; есть тут и целое собрание русских и заграничных газет, книг, брошюр и т. д. В настоящее время только в клубах и собираются. Ибо большая часть общества уже выехала из города. Театр посещается мало, также мало народу и на местах гуляния, хоть среди них есть и очень приятные. Но больше всего мне хотелось бы показать тебе самый город в его огромном разнообразии. Ты, умеющая разглядеть все, — чего бы ты только не высмотрела здесь. Как бы ты почуяла наитием то, что древние называли гением места, он реет над этим величественным нагромождением, таким разнообразным, таким живописным. Нечто мощное и невозмутимое разлито над этим городом.

Будь неладны все, кто мешает разговору! Между этой строкою и предыдущею состоялся отцовский визит, продлившийся полтора часа и совершенно рассеявший все прекрасное, что я собирался сказать тебе.

Моя милая кисанька, когда ты получить это письмо, я буду уже собираться к отъезду из Москвы. Итак, предупреждаю тебя, что с 15 августа письма мне лучше посылать в Петербург, поручая их Штиглицу. Тут все словно сговорилось, чтобы сократить мое здешнее пребывание, и мне кажется, что даже отец, хоть и будет огорчен моим отъездом, с нетерпением ждет дня, когда сможет уехать отсюда. Не знаю еще, сколько времени пробуду я в Петербурге. Это будет зависеть от того, какие возможности мне там откроются. Во всяком случае, я надеюсь и рассчитываю покончить с делами пораньше, чтобы приехать в Тегернзее задолго до срока, который ты наметила для поездки в Париж. Следственно, я запрещаю тебе уезжать без меня. А пока береги свое здоровье, злополучное здоровье, расстраивающееся то и дело. Передай самый нежный привет своему брату и его жене. Привет, само собою разумеется, сопровождается самыми сердечными пожеланиями относительно благополучного исхода ее беременности. Привет Казимире, да прибавь к нему, прошу тебя, несколько остроумно-ласковых слов, которые мне недосуг придумывать. На кончике пера у меня было еще множество вещей сказать тебе, но благодаря помехе они высохли. Осталось только два истинно отеческих поцелуя — один для Мари, Herzblättchen, другой — для Дмитрия. Весь твой, моя кисанька.

Тютчевым И. Н. и Е. Л., 11/23 августа 1843

89. И. Н. и Е. Л. ТЮТЧЕВЫМ 11/23 августа 1843 г. Петербург

St-Pétersbourg. Ce 11 août 1843

Vous voyez bien, chers papa et maman, que je ne perds pas de temps pour vous annoncer l’heureuse issue de ce fameux voyage qui vous paraissait si formidable en raison de mon extrême jeunesse. Le voilà terminé non sans fatigue et sans quelques ennuis, mais au total le plus heureusement du monde. Nous sommes arrivés à 4 h<eures> de l’après-midi et après avoir fait une inspection sommaire de tous les hôtels qui m’avaient été indiqués, je me suis décidé pour Demouth, où j’ai loué un appartement d’une chambre et demie pour moi et d’une autre demi-chambre pour mon domestique à raison de 13 roubles argent par semaine. C’est fort cher assurément, mais je prévois que ce sera là aussi ma plus grosse dépense, car, grâce à la position centrale que je viens de prendre, la dépense pour la voiture se réduira à peu de chose.

Parmi mes compagnons de voyage il y en avait un que je connaissais indirectement. C’est le jeune Dehay, fils du sénateur Dehay que j’ai vu l’année dernière à Kissingen et qui est un ami de Мих<аил> Ник<олаевич> Муравьев, l’autre était un très jeune homme, Жемчужников, le reste de la compagnie, à l’exception d’un fabriquant allemand, se trouvait être composé de nos trois domestiques.

Mais pour sortir de ces détails fort peu curieux, laissez-moi vous dire que ce qui me domine en ce moment exclusivement, c’est le souvenir de ces six semaines que nous venons de passer ensemble et de toute cette affection dont vous m’avez comblé. Que Dieu vous bénisse et vous conserve et qu’Il éxauce notre vœu mutuel de nous revoir l’année prochaine.

C’est demain que je me mettrai en cause et je vous écrirais sitôt que j’aurai quelque chose à vous dire. Mais en vous parlant de mon voyage, j’oubliais de vous dire que j’ai parfaitement bien dormi les trois nuits consécutives, et je serais un ingrat, si je n’en attribuais le mérite, en grande partie au moins, au coussin de cuir de papa.

Pétersb<ourg> m’a de nouveau étonné. C’est une magnifique ville assurément, et dans ce moment, grâce à la magnificence du temps, elle a une physionomie tout à fait méridionale. Il est minuit et la perspective est encore peuplée de promeneurs.

Mille amitiés à Nicolas. Est-il donc vrai que nous voilà de nouveau séparés? Qu’est devenu le temps passé ensemble. Mille tendresses aussi à Dorothée et à son mari. Je vous aime tous du fond du cœur.

Adieu. Je baise vos mains.

T. T.

Перевод

Петербург. 11 августа 1843

Видите, любезные папинька и маминька, я, не теряя времени, спешу сообщить вам о благополучном завершении поездки, которой вы когда-то так опасались по причине моей крайней молодости. Она наконец завершилась — не без усталости и некоторых неприятностей, но в общем благополучнее всего на свете. Мы прибыли в 4 часа пополудни, и после краткого знакомства со всеми указанными мне гостиницами я остановил свой выбор на гостинице Демут, где снял за 13 рублей серебром в неделю две комнаты — одну полностью для себя, а во второй отведен угол для слуги. Это, конечно, очень дорого, но я думаю, что это будут самые большие мои расходы, потому что благодаря расположению гостиницы в центре города расходы на коляску будут самыми ничтожными.