Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы

• Предыдущая
• 16/85
• Следующая

16

Тайная любовь промежду
Рукописью — и пожаром.


Рукопись — пожару хочет,
Девственность — базару хочет,
Мраморность — загару хочет,
Молодость — удару хочет!


Смерть, хватай меня за косы!
Подкоси румянец русый!
Татарве моей раскосой
В ножки да не поклонюся!


— Русь!!!

16-17 февраля 1922

«На заре — наимедленнейшая кровь…»

На заре — наимедленнейшая кровь,
На заре — наиявственнейшая тишь.
Дух от плоти косной берет развод,
Птица клетке костной дает развод.


Око зрит — невидимейшую даль,
Сердце зрит — невидимейшую связь…
Ухо пьет — неслыханнейшую молвь.
Над разбитым Игорем плачет Див…

18 февраля 1922

«Переселенцами…»

Переселенцами —
В какой Нью-Йорк?
Вражду вселенскую
Взвалив на горб —


Ведь и медведи мы!
Ведь и татары мы!
Вшами изъедены
Идем — с пожарами!


Покамест — в долг еще!
А там, из тьмы —
Сонмы и полчища
Таких, как мы.


Полураскосая
Стальная щель.
Дикими космами
От плеч — метель.


— Во имя Господа!
Во имя Разума! —
Ведь и короста мы,
Ведь и проказа мы!


Волчьими искрами
Сквозь вьюжный мех —
Звезда российская:
Противу всех!


Отцеубийцами —
В какую дичь?
Не ошибиться бы,
Вселенский бич!


«Люд земледельческий,
Вставай с постелею!»
И вот с расстрельщиком
Бредет расстрелянный,


И дружной папертью,
— Рвань к голытьбе:
«Мир белоскатертный!
Ужо тебе!»

22 февраля 1922

Площадь

Ока крылатый откос:
Вброд или вдоль стен?
Знаю и пью робость
В чашечках ко — лен.


Нет голубям зерен,
Нет площадям трав,
Ибо была — морем
Площадь, кремнем став.


Береговой качки
…. злей
В башни не верь: мачты
Гиблых кораб — лей…


Грудь, захлебнись камнем…

<1922>

«Сомкнутым строем…»

Сомкнутым строем —
Противу всех.
Дай же спокойно им
Спать во гробех.


Ненависть, — чти
Смертную блажь!
Ненависть, спи:
Рядышком ляжь!


В бранном их саване —
Сколько прорех!
Дай же им правыми
Быть во гробех.


Враг — пока здрав,
Прав — как упал.
Мертвым — устав
Червь да шакал.


Вместо глазниц —
Черные рвы.
Ненависть, ниц:
Сын — раз в крови!


Собственным телом
Отдал за всех…
Дай же им белыми
Быть во гробех.

22 февраля 1922

Сугробы

Эренбургу

«Небо катило сугробы…»

Небо катило сугробы
Валом в полночную муть.
Как из единой утробы —
Небо — и глыбы — и грудь.


Над пустотой переулка,
По сталактитам пещер
Как раскатилося гулко
Вашего имени Эр!


Под занавескою сонной
Не истолкует Вам Брюс:
Женщины — две — и наклонный
Путь в сновиденную Русь.


Грому небесному тесно!
— Эр! — леопардова пасть.
(Женщины — две — и отвесный
Путь в сновиденную страсть…)


Эр! — необорная крепость!
Эр! — через чрево — вперед!
Эр! — в уплотненную слепость
Недр — осиянный пролет!


Так, между небом и нёбом,
— Радуйся же, маловер! —
По сновиденным сугробам
Вашего имени Эр.

23 февраля 1922

«Не здесь, где связано…»

Не здесь, где связано,
А там, где велено.
Не здесь, где Лазари
Бредут с постелею,


Горбами вьючными
О щебень дней.
Здесь нету рученьки
Тебе — моей.


Не здесь, где скривлено,
А там, где вправлено,
Не здесь, где с крыльями
Решают — саблями,


Где плоть горластая
На нас: добей!
Здесь нету дарственной
Тебе — моей.


Не здесь, где спрошено,
Там, где отвечено.
Не здесь, где крошева
Промеж — и месива


Смерть — червоточиной,
И ревность-змей.
Здесь нету вотчины
Тебе — моей.


И не оглянется
Жизнь крутобровая!
Здесь нет свиданьица!
Здесь только проводы,


Здесь слишком спутаны
Концы ремней…
Здесь нету утрени
Тебе — моей.


Не двор с очистками —
Райскими кущами!
Не здесь, где взыскано,
Там, где отпущено,


Где вся расплёскана
Измена дней.
Где даже слов-то нет:
— Тебе — моей…

25 февраля 1922

«Широкое ложе для всех моих рек…»

Широкое ложе для всех моих рек —
Чужой человек.
Прохожий, в которого руки — как в снег
Всей жаркостью век


Виновных, — которому вслед я и вслед,
В гром встречных телег.
Любовник, которого может и нет,
(Вздох прожит — и нет!)


Чужой человек,
Дорогой человек,
Ночлег-человек,
Навек-человек!


— Невемый! — На сале змеином, без свеч,
Хлеб свадебный печь.
В измену! — Руслом расставаний, не встреч

3

• Предыдущая
• 16/85
• Следующая