Ожившие фантазии

Оглавление

Я приветливо кивнула.

— Вот так да! — восхищенно пробормотал мальчишка. — А я и не думал увидеть вас вживую.

— Это проще простого, — ответила я. — Надо всего лишь прийти ко мне на презентацию.

— Я бы пришел, — печально посмотрел на меня мальчишка. — Но мой папа, если честно, не в восторге от ваших книг, так что он очень расстроится, если я пойду. Хорошо хоть, пока он не запретил мне их читать.

— Твой папа считает, что мои книги слишком страшные? — полюбопытствовала я у мальчишки.

— Вроде того, — кивнул он. — Особенно «Кто живет под кроватью?». Когда он ее увидел, то сказал, что мне такое читать еще рано.

— А сколько тебе лет? — поинтересовалась я.

Мне казалось, что мои книги рассчитаны на детей в возрасте этого мальчишки, но суровый папа, по всей видимости, считал по-другому.

— Одиннадцать.

— Рановато, конечно, — кивнула я. — Но выглядишь ты старше.

— Спасибо, — улыбнулся мальчик. — Было бы здорово, если бы вы оставили мне автограф, но у меня нет книжки.

— Не беда, — улыбнулась я и извлекла из сумки блокнот с разноцветными листочками. — У меня тоже нет книжки, но зато есть на чем писать.

Вырвав из блокнота ярко-желтый листок, я вопросительно посмотрела на своего маленького поклонника.

— Меня зовут Мэтью.

«Дорогому Мэтью, моему горячему поклоннику, с наилучшими пожеланиями от автора», нацарапала я и расписалась.

— Вот, — протянула я мальчику. — Жаль, конечно, что мои книги не очень нравятся твоему папе.

— Не то слово, — улыбнулся мальчишка. — Спасибо вам, миссис Олдридж.

— Мисс, — поправила я его. — Было бы за что… Удачи, Мэтью.

Мэтью довольно бодро сбежал со ступенек, а я задалась вопросом: действительно ли так уж невинны мои «детские страшилки» или суровый папа Мэтью перегибает палку?

С этими мыслями я вошла в участок. Меня отправили в дежурное отделение, где расспросили о том, что, собственно говоря, заставило меня посетить это не самое веселое место.

Чтобы с первых же слов не выдать себя за сумасшедшую, я представилась — к счастью, мое имя оказалось кое-кому известно — и ограничилась сообщением о том, что кто-то преследует меня и присылает странные письма.

Молодой офицер внимательно меня выслушал и заявил, что отведет к тому, кто уж наверняка разберется в этом непростом деле.

— Будьте уверены, — ободрил он меня. — Скоро ваш аноним забудет и вас, и ваш адрес.

Эта перспектива меня очень обрадовала, но чем дальше вел меня офицер, тем больше сомнений закрадывалось в мою душу. И наконец, когда мы встали у двери с табличкой «Детектив К. Лонберг», я окончательно убедилась в том, что сомнения одолевали меня не зря.

— Лонбергу приходилось иметь дело со всякими там угрозами и преследованиями, — сообщил мне офицер и постучал в кабинет. — Так что, не сомневайтесь, он вам поможет.

— Войдите, — донесся до меня уже знакомый голос, и только растерянность помешала мне бросить всю эту затею и сбежать из участка не солоно хлебавши.

Офицер открыл передо мной дверь, и я сделала несколько нерешительных шагов. Лонберг восседал за большим столом и то ли сделал вид, то ли действительно не узнал меня.

— Это мисс Юстиния Олдридж, писательница, — бодро представил меня офицер. — Ее кто-то преследует — это как раз по вашей части.

— Хорошо, Фрэнки, — кивнул Лонберг сержанту. — Иди, а я разберусь с преследователями мисс Олдридж.

Фрэнки исчез за дверью, а я по тону Лонберга поняла, что он прекрасно меня помнит.

— Ну что на этот раз, мисс Олдридж? — не без иронии полюбопытствовал детектив и кивнул мне на стул. — Ваш бывший муж снова не дает вам покоя? Опять, негодяй, лезет целоваться? Или что похуже?

— Что похуже, — в тон ему ответила я. — Представьте себе, детектив Лонберг, на этот раз речь не о моем бывшем муже и его домогательствах.

— Неужели? — Детектив протянул мне пачку сигарет, но я отрицательно покачала головой. — Не возражаете? — Он извлек из пачки сигарету и, не дожидаясь моего ответа, прикурил. — Представьте, никак не могу бросить. Не курил целый месяц, и тут снова потянуло. Так если вас оставил в покое бывший муж, то, надо полагать, донимает кто-то другой?

— Вы сама проницательность, — с вызовом посмотрела я на детектива Лонберга. — Меня действительно кто-то преследует.

— И вы не знаете кто?

— Снова в точку, — кивнула я.

— Вам, писателям, везет на неприятности, — насмешливо покосился на меня детектив. — Или вы сами себе их придумываете?

Я молча извлекла из сумки конверты и протянула их Лонбергу. Он заглянул в один из них и вытащил несколько печатных листов. Проглядев листы, Лонберг осмотрел конверты и вопросительно уставился на меня.

— Кто-то присылает вам выдержки из ваших же книг?

Я кивнула.

— И вы считаете, что это достаточный повод для того, чтобы обратиться в полицию? — Я хотела было ответить ему, но Лонберг меня перебил: — И чего вы ждете от полиции? Что мы найдем этого шутника и упрячем его за решетку?

— Вы должны понимать, что, если бы дело было только в письмах, я бы к вам не обратилась.

— Но у вас же хватило ума устроить из-за пустяка настоящий концерт?

Я тяжело вздохнула. У меня не было сомнений в том, что с Лонбергом мне будет непросто, но у меня оставалась надежда, что этот тип хотя бы выслушает меня, прежде чем делать выводы.

— Пускай тогда я была неправа, — выдавила я, с трудом сдерживая желание высказать свое мнение по поводу методов его работы. — Но сейчас у меня действительно есть все причины для беспокойства. Перед тем, как я получила эти письма, мне… у меня… В общем, я столкнулась с персонажами, описанными на этих страницах.