Жесть

Оглавление

Звук собственных шагов казался оглушительным.

Стемнело настолько, что детали пейзажа уже не угадывались; вокруг было беспорядочное движение темных пятен, игры теней, танцы призраков.

Одежда практически высохла. Но от холода колотило так, что ноги выскакивали из сапог, а руки — из рукавов курточки. Подступали обещанные заморозки…

…Она вышла к пруду. Лунная дорожка растелилась по водной поверхности, будто приглашая пойти напрямик, на ту сторону. Вначале Марине показалось, что это тот же пруд, где они с Павлом делали привал… где они столь беззаботно ребячились… смешно вспоминать — целовались!

Смешно вспоминать?

А ведь это были поцелуи Смерти…

Марина остановилась. Замерла, не решаясь выйти на открытое пространство. Водоем, разумеется, был другим: с маленьким пляжем, с просевшими кабинками для переодевания, с кучами мусора на песке. Она стояла, мучительно вспоминая карту… что же это за место? Кажется, если вернуться назад, до первого перекрестка, попадешь на Бобовую улицу, и прямо по ней — на Маковую… в общем, эта пауза, возможно, ее спасла.

Сквозь тьму, исчезая и появляясь, стремительно приближались два ослепительно-белых пятна. Фары! Шум автомобиля!

Спрятаться! — лишь подумала она, а рефлексы уже все сделали за нее. Вот здоровенный тополь, сваленный почти под корень ударом молнии; вот торчащий из земли огрызок, оставшийся от дерева… Прыгнуть, присесть на корточки, осторожно выглянуть…

Машина, заложив лихой вираж, влетела на берег пруда. Мерзко завизжали тормоза. С грохотом обрушилась одна из кабинок для переодевания, снесенная лобовым ударом. Водитель явно куражился.

Это был свадебный «Мерседес» — с кольцами, с ленточками, с непременной надписью на заднем стекле «Just married». Из раскрывшихся дверей вырвалась оглушительная музыка — разудалый блатной рэп:

Не вынесла душа напряга,
Гнилых базаров и понтов.
Конкретно кипишнул бродяга,
Попер, как трактор… и готов!

Вылезли двое. Высокий и средний.

— Ну чего, мудло, приобрел навык вождения? — спросил средний.

— Ты достебёшься… Давай, отправляем ее.

Средний довольно ухнул — засмеялся. И тут же посерьезнел:

— Музыку выруби. Терминатора приманим.

Певец успел продекламировать с надрывом:

Но есть еще, козлы, правилка воровская,
За все, как с гадов, спросят с вас…

И колонки заткнулись.

Водитель с пассажиром открыли багажник и выгрузили…

(Черт, подумала Марина. Опять видение? Ну не бывает так — за один день, за один вечер! Столько жути, столько бреда и абсурда…)

…женщину — в белом платье невесты. Деловито бросили ее на песок…

Не женщину. Просто труп. В свете, падающем из салона (плюс габаритные огни), невозможно было ошибиться на сей счет. Кружевное платье то ли разорвано, то ли распорото, — от декольте донизу. И все в грязи. На шее — удавка из фаты…

Марина глядела на невесту, закрыв рот руками.

Тот из убийц, что повыше, был одет весьма экстравагантно: потертые джинсы дополнял блестящий черный пиджак с фалдами (верхняя часть от фрачной пары). Очевидно, это все, что осталось от жениха… куда ж они его-то дели?

— Живем, Берия! — сказал высокий, роясь в багажнике. — У них тут аккумулятор старый… Помоги-ка.

— Аккумулятор мы утилизуем, Валя, — отозвался средний. — Давай запаску.

— Запаски мало. Раздуется баба — вытащит ее на поверхность. Как тот, помнишь? Ну, черножопый на «пятёрке»…

Фантомы, называющие друг друга Валей и Берией, взялись за работу. Прикрутили к телу женщины аккумулятор, пропустив проволоку под мышками, подтащили изрядно потяжелевший груз к воде, раскачали и бросили.

Громкий всплеск — и дело сделано.

Лунное зеркало пошло волнами.

Берия снял старомодную кепку (оказалось, он обрит наголо), поправил очки и торжественно начал:

— Покойся с миром… И знай, что жизнь твоя легла на грунт не напрасно… И пусть тебе не суждено было понять простую вещь…

Очки агрессивно посверкивали, отражая Луну. Напарник натянул кепку ему обратно на бритую бошку и почти силком потащил к машине:

— Амба! На базу. Там речь свою толкнешь…

Уехали.

Марина села на влажную траву, прислонившись спиной к мертвому дереву, и долго смеялась, не в силах остановиться…

Надо было идти, и она шла. Звуки окружали ее, не позволяя расслабиться. Где-то пьяно орали… а может — пели? Где-то опять стреляли — далеко, не страшно. Временами чудился лошадиный топот…

Истошный женский вскрик нарушил хрупкое равновесие.

В этом крике не было ни разума, ни слов. Наступившая следом тишина упала на мир, как гигантская подушка, придушив на секунду все прочие звуки. Марина присела, панически озираясь. Откуда кричали? И почему?

Крик ударил снова:

— А-а-а-а…

И тут же — в ответ:

— Сука! Отлезь от него, сука! Вурдалак!

Глухой удар — и снова вопли:

— Убил… Убил… Убил…

Пьяная бомжиха, подумала Марина, вставая. Бытовые разборки… или криминально-бытовые… меня это совершенно не касается, думала она, сотрясаемая жестокой дрожью.

Ничего вокруг ее больше не касалось. Она брела, повторяя, как безумная: «Господа, вы звери… Вы звери, господа».

А иногда почему-то — «Злые вы, уйду я от вас…»

Нелегко быть в фильме ужасов не актером, а персонажем. Особенно, если точно знаешь, что никакой это не фильм.