Невинная оговорка

Оглавление

104

Я не смогла сдержать улыбки. Я почувствовала, что мои глаза уже слипались.

– Это действительно звучит очень даже хорошо.

Он встал, чтобы погасить свет. Лучи лунного света струились из окна, я наблюдала, как он босой подошёл к кровати и снял рубашку. Я сделала то же самое, бросив свою на пол к его. Он проскользнул в постель и прижал мою спину к своей груди.

Одеяло было ненужным. Он был горячим, и мне было не холодно. Но он всё равно укрыл нас простыней и уютно устроился в изгибе моей шеи. Всё это было непривычно, немного странно, но в то же время естественно, так, как и должна ощущаться моя первая ночь в новом доме.

32

Несмотря на то, что наш дом хорошо отапливался, рано на рассвете, стоя перед дверью своей квартиры меня била крупная дрожь. Финн так крепко спал, что даже не шевельнулся, когда я выскользнула из его объятий. Я оставила его обнимающего пустоту, будто я просто испарилась, будто меня там никогда и не было.

Я очень тихо открыла входную дверь, даже невзирая на то, что Натану в любом случае уже скоро нужно было вставать на работу. Джинджер приветствовала меня, будто только этого и ждала. В квартире было тепло, свет продолжал гореть, как и вчера вечером, но в воздухе витало напряжение. Даже Джинджер казалась подавленной.

– Малышка, извини, что оставила тебя одну, – прошептала я в её шерсть. Я перепрыгнула через порог и оказалась на ковре, в надежде согреть свои босые, холодные ноги, и почти вскрикнула, увидев Натана, сидящего на диване, локтями облокотившегося на колени.

Положив руку на неистово бившееся сердце, я глубоко вздохнула.

– Боже мой, Натан. Ты меня напугал.

Его покрасневшие глаза следили за моими передвижениями по комнате.

– Где, чёрт возьми, тебя носило?

У меня заняло какое–то время, чтобы вновь ощутить вчерашний гнев, но картина перед моими глазами была очень красноречивой: сгоревшие свечи, нетронутые столовые приборы, полосы на ковре от пылесоса, сгорбившиеся и широко раскрывшиеся, будто насмехающиеся, каллы.

– Где меня носило? А где был ты?

– Прямо здесь. Всю ночь.

– Очень смешно. Тогда, наверное, это не я сидела в одиночестве, часами наблюдая, как остывал ужин.

Он потряс головой.

– Ой, не начинай. Ты даже понятия не имеешь, какой у меня выдался вечерок.

– Нет, не имею, – я подошла к столу и стала убирать пустые тарелки.

Он встал, на нём были штаны на завязке и рубашка хенли.

– Я искал тебя, звонил Эндрю, звонил Джил.

Я ощущала на себе его взгляд, когда принялась собирать столовые приборы.

– Я звонил отцу в больницу. Я уже собирался звонить в полицию.

Я взглянула на него.

– Ты что, не спал?

– Спал? – он отшатнулся. – Как, чёрт возьми, я могу спать, не имея ни малейшего понятия, где ты находишься.

Я слишком сильно сжала губы. Он вёл себя так, будто не осознавал, что я тоже через это прошла вчера – часы ожидания, мучений, беспокойства. Я и так слишком натерпелась, пытаясь привлечь его внимание, а он даже не потрудился появиться на ужин.

– Ты не единственный, кто волновался вчера, – Джинджер ткнулась носом в моё бедро, она всегда так делала, когда кто–то из нас повышал голос. Я собрала тарелки и стрельнула в него взглядом. – Но знаешь, что, я больше не собираюсь переживать. Начиная с этого момента, можешь делать всё, что тебе, чёрт побери, заблагорассудится.

– Что это значит? – спросил он, проследовав за мной на кухню.

Я разложила ножи и вилки в выдвижной ящик. Натан не единственный любящий порядок и злой человек в наших отношениях.

– Что конкретно тебе не понятно?

– С того места, что я могу делать всё, что захочу. Ты что, всё ещё думаешь, что у меня кто–то есть?

– Нет.

– Сэди, посмотри на меня.

Я сложила тарелки в шкафчик и повернулась к нему. Своей огромной рукой он массажировал виски, мне пришлось подавить желание спросить, мучает ли его головная боль.

– Тебя не было дома целую ночь, и ты несёшь какую–то чушь. Что происходит?

Я медленно моргнула. Мой закипающий гнев уже дошёл до точки кипения. Несколько месяцев он вёл себя так, будто я вообще не существую, а к себе такое же отношение он не может вынести даже на одну ночь.

– Ты спрашиваешь, что происходит? – произнесла я сквозь стиснутые зубы. – Это ты мне скажи. Я просто следую твоему же примеру. Почему ты можешь проводить вечер вне дома, а я не могу? Ты уже вычеркнул себя из наших отношений. А я только что поняла, что могу поступить также.

– Я не вычеркнул себя, и ты не можешь сделать то же самое, – резко возразил он. – Мы ведь только позавчера занимались любовью. Что ты на это скажешь?

Я отвела взгляд, потому что знала о том, что не смогу скрыть, что помню, как приятно было снова оказаться в его объятиях. Как я могла ощущать к нему такую связь, если с его стороны была пустота.

– Это ничего не значило.

Его смешок был грозным.

– Я ни на секунду тебе не поверил. В чём – в чём, а в этом ты не сможешь меня обдурить. Ты что думаешь, я не знаю, когда твоё сердце открыто.

– Я думаю, ты действительно знаешь, когда оно открыто, – произнесла я ровно. – И ты в точности знаешь, в каком месте я наиболее уязвима.

Он замер, когда понял смысл моих слов.

Я тоже не невинна, но наш брак умер из–за него. Все семь лет нашего брака Натан работал над тем, чтобы я чувствовала себя в безопасности, как за каменной стеной. А затем, он развернулся на 365 градусов и использовал это против меня. Он отвергал всё, что бы я ни предложила, будь то проявление любви в физическом или эмоциональном плане. То, как он мучал меня все эти месяцы было даже хуже того, что я разделила постель с другим мужчиной.