Угроза вторжения

• Предыдущая
• 115/217
• Следующая

— Уже выехали. Ждать не будем, сами место зачистят. — Он щелчком отбросил сигарету. — Подойди-ка сюда, Максим.

Максимов выпрямился, потянулся, дав телу снять нервный напряг. Оно сейчас опять должно быть легким — предстояла еще одна схватка. Скорее всего, столкнуться придется характерами, до рукоприкладства Гаврилов по врожденной трусости доводить не рискнет, решил Максимов. Но готовым надо быть к самому худшему.

Он подошел к открытой двери, потряхивая влажными кистями. Пистолет в кобуру не убрал, просто засунул за пояс. Манжет на левом рукаве расстегнут, выхватить из него стилет — дело одной секунды.

— Началось. — Он укоризненно покачал головой, увидев Стасов «Макаров» в руке Гаврилова.

— А ты как думал, герой? — ухмыльнулся Гаврилов. — Доставай-ка ствол. Но только без твоих штучек-дрючек. — Он навел пистолет на грудь Максимова. — Пальчиками доставай. Левой ручкой и двумя пальчиками.

Максимов выудил из-за пояса «Зауэр», поднял на уровень плеча.

— Дальше что? — Он посмотрел в глаза Гаврилову. Тот, естественно, как всякий, кому предложили помериться взглядами, своих глаз опускать не стал. И напрасно. Максимову пришлось усилием воли расслабить мышцы левой ноги, иначе через секунду она сама собой врезала бы по двери, навсегда оставив Гаврилова калекой. Добить ослепшего от боли, пусть даже с «Макаровым» в руке, было уже делом техники и желания. А желания как раз и не было.

— Брось под колесо. — Гаврилов поджал ноги.

Пистолет шмякнулся в липкую грязь, еще хранящую отпечаток тела Стаса.

— И спокойненько сделай два шага назад.

— Может, хватит дурью маяться? — Максимов скрестил руки у пояса. Пальцы правой руки сами собой нырнул в левый рукав, нащупали рукоятку стилета и замерли.

— Это мне решать. Назад, говорю! — Голос Гаврилова сорвался.

— Я же знаю, зачем вам ствол. — Максимов отступил назад. — Сейчас приедут ваши орлы, оприходуют Стаса. А труп с пулей и ствол, из которого она вылетела, повиснут на мне, так? Еще можно сосватать тех, кого я замочил в Москве.

— Умный, ничего не скажешь. — Гаврилов нервно хохотнул, руку с пистолетом пристроил на согнутом колене. — Не знаю, чему тебя учили. А у нас было правило: доверяй, если держишь за оба яйца. Понял, герой?

— Может, еще и ботинок снять, которым я тут натоптал? Вот тогда будет полная симметрия в вещдоках и половых органах. Чтобы уж двумя руками держаться, а? — в свою очередь усмехнулся Максимов.

— Остряк-самоучка! — поморщился Гаврилов. — Домой топаешь пешком. Чтобы через полчаса был на месте. Я проконтролирую.

— Ага! — кивнул Максимов. — Но чтобы потом не было претензий. — Он медленно достал из рукава стилет. Поднял на уровень лица, держа двумя пальцами. Пистолет в руке Гаврилова дрогнул и вскинулся вверх. Черный глаз ствола уставился точно в переносье Максимову.

— Я же сказал, без шуток! — прошипел Гаврилов.

— А я не шучу, — пожал плечами Максимов. — Клинок еще грязный, видишь? В анатомии я не силен, но пулю из тела достать могу. Лес невелик, но твои орлы ее не найдут. Пули нет, значит, в вещдоках недобор у вас вышел. Так что придется мне снимать оба ботинка. За них и будете держаться. Больше не за что.

Гаврилов нехорошо прищурился, потом лицо обмякло. Он с оттяжкой сплюнул и процедил сквозь зубы:

— Сука ты, Максим, еще та!

— Не-а. Меня учили: с волками жить — по-волчьи выть. — Он убрал стилет в ножны. Встряхнул кистями рук, сбрасывая напряжение. — Мне пешком идти или подбросите?

— Садись в машину, душегуб. — Гаврилов втянул ноги в салон. — Будем считать, проверку на вшивость ты выдержал. Голова работает, держать себя умеешь… — Он нервно покусал нижнюю губу, с трудом соображая, что сказать дальше. — Назначаю старшим на объекте. Вместо Стаса, — наконец родил он, покосившись на все еще стоящего неподвижно Максимова.

Гаврилов с оттяжкой захлопнул дверь, и сразу же натужно взревел двигатель. Слов, шепотом посланных в его адрес Максимовым, он расслышать не мог.

Глава двадцать седьмая. Окончательный диагноз

Неприкасаемые

Журавлев кивнул вошедшему Максимову, ука зал на стул рядом с диваном. Вставать не стал, только подтянул ноги, теплый плед сбился бугром, из-под края вылезли голые ступни.

— Гаврилов уехал?

— Ускакал, — махнул рукой Максимов, удобно устраиваясь на стуле.

Журавлев вытянул руку, нажал на кнопку пульта экран телевизора ожил.

— Гаврилов запись привез. Что скажешь? Максимов несколько минут разглядывал жену и дочь Журавлева, гуляющих среди каких-то греческих развалин.

«Дочка телом в папу пошла, проблема будет замуж выдать. А жена красивая. Есть такой тип красоты, от доброты идущий», — подумал Максимов, глядя на смеющихся женщин. Теперь они стояли на лестнице, круто уходящей вверх по зеленому склону.

— Нормально. Съемка «скрытой камерой», работал профессионал. Видите, — он указал на экран: женщины шли по рынку, подолгу задерживаясь у лотков, заваленных диковинными рыбами. — На камеру они абсолютно не работают, даже не подозревают, что их снимают. Хороший признак.

— Угу, — кивнул Журавлев, раскрывая портсигар. Кассету он, как понял Максимов, успел просмотреть не раз, и вовсе не из-за красот Средиземноморья. Сейчас он меньше всего походил на счастливого отца семейства, получившего весточку от наслаждающейся отдыхом семьи.

Журавлев нажал кнопку, увеличив звук почти до максимума, комнату заполнила разноголосица южного базара и отчетливый плеск близкого моря.

• Предыдущая
• 115/217
• Следующая