Угроза вторжения

• Предыдущая
• 147/217
• Следующая

— Идемте. — Инночка почти как охранник обшарила взглядом Максимова и потупила серые мышиные глазки.

Максимов пристроился сбоку, сзади особенно любоваться было не на что. На каждый его мягкий и бесшумный шаг приходились два дробных удара каблучков. Идти пришлось в самый конец коридора мимо ряда полупрозрачных дверей, откуда то и дело выскакивали ошалевшего вида мелкие банковские клерки.

«Марио идет грабить банк, Марио идет грабить банк!» — с улыбкой вспомнил Максимов фразу из любимого мультфильма «Ограбление по…». Представил себя со стороны. Вышло еще смешнее. Его почти под белы рученьки тащили на грабеж банка. И никому из служащих, присосавшихся к кассе, до этого не было дела.

— Ну вот. — Инночка остановилась. — Вам — вторая дверь направо. А мне — сюда. — Она кивнула на лестницу на второй этаж. Папки сами собой переместились под мышку. То, что предстало взгляду Максимова спереди, тоже энтузиазма не вызывало.

Лицо у Инны было таким же невыразительным, как и все остальное. Словно кто-то по-школьному старательно выводил правильные черты, потом стер резинкой, но не до конца, оставив блеклые, размазанные линии.

«Не повезло девчонке, — подумал Максимов. — Одна дорога — карьера. Если судить по первой банкирше страны, внешность в финансах как раз и не обязательна, и даже мешает».

— Спасибо, Инна. — Максимов отогнал ненужные мысли и улыбнулся.

Ее лицо на секунду ожило.

— А вы к нам на работу устраиваетесь?

Не ее, мышкино, дело было знать, зачем идет человек к начальнику службы безопасности банка. Не удержалась. Пятница, конец рабочего дня. Впереди бесконечно длинные выходные. Квартирка, купленная на кредит от родного банка, одиночество, спрятавшееся от нудного дождя за тяжелыми шторами.

— Там видно будет, — не стал убивать надежду Максимов.

Каблучки радостно зацокали вверх по лестнице. Он посмотрел на часы. До закрытия банка оставалось сорок минут. И ровно через две минуты люди Гаврилова должны были войти в депозитарий.

«Все, Макс, хватит веселиться. Работаем!» — Он расстегнул манжет куртки, сдвинул ножны ближе к кисти. Досчитав до семи, постучал в дверь с табличкой «Начальник службы безопасности Арсений Павлович Яровой».

* * *

После происшествия в Питере, когда его легко, как малолетку, впервые попавшего в отделение милиции, сломал страдающий одышкой толстяк, Яровой тихо запил. Опохмеляться было легко, тормозни у любого ларька, прими на грудь банку джин-тоника — и можно жить. Хуже становилось к вечеру. За дневной маетой никак не удавалось забыть, что в любой момент может появиться этот курящий «Житан» толстяк и выложить на стол расписку. Пришлось подписать, а что оставалось делать, если сын маялся в КПЗ, а лучший друг, даром что начальник отдела милиции, только разводил руками.

На работе звонки шли каждую минуту, и нужные, и бестолковые. Яровой всякий раз вздрагивал, поднося трубку к уху. Но толстяк не звонил. От этого на душе становилось еще муторней. Иногда он не выдерживал, выбегал в соседнее бистро, залпом опрокидывал две рюмки коньяка, закуривал сигаретой и возвращался в кабинет. От того, что пил без закуски и, забивая запах, вечно жевал мятную жвачку, желудок казался набитым ржавыми гвоздями. Жена тихо скулила, а председатель банка один раз, весело подмигнув, погрозил пальцем. Сам был тихий алкоголик, знал, почему от мужика идет концентрированное табачно-мятное амбре. Шефа Яровой не боялся, знал о председателе достаточно. Если тот и не загремит в больницу с белой горячкой, мина под задницу в «мерседесе» все равно гарантирована.

Яровой, как все, по глупости попавшие в капкан, сначала успокаивал себя. Толстяк и его подручный с тех пор не появлялись. Он уже несколько раз теребил компьютерщиков, никаких признаков присутствия чужих в сети банка вычислить не удалось. Но потом, взяв себя в руки, просчитал все варианты и обреченно махнул рукой. За свою милицейскую жизнь сам людишек сломал немало, и брали они на себя тяжелые статьи, и дружков сдавали, с человеком можно сделать все, если удалось переломить хребет. Информацию из банка эти люди сосали и без него, так он понял. Он им был нужен для чего-то другого. И они были уверены, что он это сделает. Коды доступа в сеть банка и коды межбанковского обмена, которые он им сдал (а сменить до сих пор не хватило духа), — козырный туз. И приговор одновременно.

— Разрешите войти?

Яровой поднял глаза на вошедшего в кабинет молодого человека в кожаной куртке. Судя по фразе, из бывших военных, таких сейчас, как бомжей, на каждом углу по пачке.

— На работу устраиваться? — Яровой осмотрел парня. «Для внутреннего периметра слишком худой. Там здоровяки нужны. Не мерзнут и одним видом отпугивают. Во внутреннюю охрану? Нет, с председателем договорились, туда берем только пенсионеров, чтобы девок не смущали. В инкассацию», — наконец решил он и указал на стул перед собой.

Молодой человек чуть развернул на колесиках стул и лишь потом сел.

«Хороший знак. Самостоятелен и не стеснителен», — кивнул Яровой, сплюнув безвкусный комок жвачки в корзину. Сунул в рот сигарету.

— И откуда ты такой будешь? — спросил он, поднося огонек зажигалки к дрожащей в губах сигарете.

— Из Питера. Бумажку показать, или так все вспомнишь?

Рука Ярового рухнула вниз.

Когти Орла

— Руки держим на столе. Лишних телодвижений не делаем, — ровным голосом произнес Максимов, вцепившись взглядом в расширенные зрачки Ярового. — Я не оторвал тебе голову в Питере, но могу это сделать сейчас.

• Предыдущая
• 147/217
• Следующая