Лавина

Оглавление

— Ну да. Это правда.

— Правда?

— Ага. Но тебе не стоит волноваться. Оно поражает только хакеров.

С минуту она и слова вымолвить не может, так она зла.

— Моя мама — программист у федералов. Ах ты, сволочь! Что же ты меня не предупредил?

Через полчаса она уже дома. На сей раз даже и не думает переодеться в свою маскировку, просто врывается в дом в жутковатом черном комбинезоне. Бросает доску в коридоре на пол. Хватает с полки одну из маминых безделушек — тяжелый хрустальный кубок (на самом деле не хрусталь, а прозрачная пластмасса), который она получила за то, что пару лет назад подлизывалась к боссу федералов и прошла все тесты на полиграфе, — и вламывается в мамин кабинет.

Мама там. Как обычно. Работает за своим компьютером. Но в данный момент она на экран не смотрит: на коленях у нее какие-то заметки, которые она перелистывает.

И в тот момент, когда мама поднимает на нее глаза, И. В. размахивается и швыряет хрустальный кубок. Тот пролетает прямо над маминым плечом и, отскочив от компьютерного столика, ударяется об экран монитора. Потрясающий результат. И. В. всегда хотелось это сделать. На несколько минут она замирает, наслаждаясь делом рук своих, а мама тем временем выплескивает всевозможные дурацкие эмоции. Что ты делаешь в этой форме? Разве я тебе не говорила, нельзя ездить на скейте по настоящим улицам? Бросать вещи в доме не положено. Это самое ценное, что у меня есть. Зачем ты разбила компьютер? Это собственность правительства. И что, вообще, тут творится?

Понимая, что это будет продолжаться еще некоторое время, И. В. уходит на кухню, бросает пригоршню воды себе в лицо и наливает соку, давая маме просто ходить за ней и распространяться в прокладки на спине и плечах.

Наконец мама успокаивается, побежденная стратегией молчания И. В.

— Я только что жизнь тебе спасла, мам, — говорит И. В. — За это полагается хотя бы печенье.

— О чем, скажи на милость, ты говоришь?

— Ну, если бы вы — люди в определенном возрасте — старались держаться в курсе основных событий, то вашим детям не пришлось бы прибегать к таким крайним мерам.

35

«Земля» материализуется, величественно кружа перед самым его носом. Хиро хватает ее, поворачивает к себе Орегоном, потом приказывает убрать облака, что программа и делает, открывая перед ним кристально ясный вид на горы и береговую линию.

Там в какой-то сотне миль от побережья Орегона растет на воде гранулированный фурункул. Нагноение — еще мягко сказано. Сейчас он в сотне миль южнее Астории и все движется на юг. Теперь понятно, зачем Хуанита пару дней назад поехала в Асторию: она хотела подобраться поближе к Плоту. Зачем — остается только гадать.

Подняв голову, Хиро сосредоточивает взгляд на «Земле», подтаскивает к себе Орегон, чтобы лучше разглядеть происходящее. По мере приближения в симуляции, на которую он смотрит, нечеткие панорамные снимки, полученные со спутников на геостационарной орбите, сменяются отличным видео, поступающим в компьютер ЦРК от целой стаи спутников-шпионов на бреющем полете. Теперь перед Хиро — мозаика фотографий, отснятых всего пару часов назад.

Плот — несколько миль в ширину. Очертания его постоянно меняются, но в тот момент, когда были сделаны снимки, он имел форму раздутой человеческой почки. Иными словами, пытается принять форму наконечника стрелы или клина летящих на юг гусей, но в системе столько помех, она настолько аморфна и неорганизованна, что получается только почка.

В центре — два гигантских судна, притертые друг к другу бортами: «Интерпрайз» и нефтяной танкер. Этих мастодонтов подпирает еще несколько крупных судов, коллекция контейнеровозов и прочих сухогрузов. Ядро.

Все остальное — мелочь. Временами различимы угнанные яхты или списанные рыболовецкие траулеры. Но большинство лодок Плота — лодки и ничего больше. Мелкие прогулочные катера, сампаны, дау, одномачтовые каботажные суда, ялики, плотики, джонки, импровизированные строения поверх заполненных воздухом бочек из-под нефти и плит пенопласта. Добрая половина — вовсе и не плавучий материал, а нагромождение веревок, канатов, досок, сетей и прочего мусора, связанного воедино и накрученного поверх всего, что держалось на воде и было под рукой.

А в самой середине засел, как паук, Л. Боб Райф. Хиро не знает наверняка, что он поделывает, не знает, как связана со всем этим Хуанита. Но пора поехать туда и все выяснить.

Скотт Лагерквист стоит на краю «Универмага Мотоциклов Марка Нормана 24/7» и ждет тягач доставки, когда из-за угла вдруг выходит решительно шагающий по тротуару парень с мечами. Пешеход в Л.А. — диковинное зрелище, намного более диковинное, чем человек с мечами. Но желанное. Все, кто приезжает в контору по продаже мотоциклов, уже, по определению, имеют машину, поэтому им ничего не навяжешь. А вот пешеход — просто подарок судьбы.

— Скотт Уилсон Лагерквист! — вопит мужик с мечами с расстояния в пятьдесят ярдов. — Как дела?!

— Замечательно! — орет в ответ несколько сбитый с толку Лагерквист. Проблема в том, что имени мужика он не помнит. Где же он его видел?

— Рад тебя видеть! — говорит Скотт, подбегая к мужику, чтобы пожать ему руку. — Не видел тебя с самого…

— Мизинчик сегодня на месте?

— Мизинчик?

— Ну да. Марк. Марк Норман. Мизинчиком его прозвали в колледже. Думаю, он теперь не слишком жаждет, чтобы об этом вспоминали, раз уж он заправляет полудюжиной представительств агентств, тройкой «Макдональдсов» и «Холлидей-инном», а?

— Я не знал, что мистер Норман держит еще и закусочные.