Выбери любимый жанр

Оценить:

Теплая птица: Постапокалипсис нашего времени

Оглавление

— Ты чудак, Андрей. Ну, стрелки подстрелили Снегиря… А завтра завалят меня, послезавтра —тебя. Это резервация, привыкай.

— Заткнись, — повторил я, уже не чувствуя злобы, — только усталость. Я понимал, к чему он завел весь это треп: намекает, что безнадежного Снегиря можно бросить здесь.

Раненый застонал.

— Пить!

Я зачерпнул ладонью из лужи. Снегирь ухватился за мою руку со всхлипом и долго не отпускал. Его губы были шершавые и горячие.

— Поднимайся, Снегирь, — я ухватился за отворот куртки. — Киркоров, помоги.

Тот вздохнул и подставил плечо.

Мы выволокли Снегиря наружу и рухнули на снег. Я дышал полной грудью, втягивая внутрь себя холодный ночной воздух, — дышал и не мог надышаться. Мне казалось, что там, во мраке подземелья, я был мертв, и вот теперь ожил, вернее, родился заново. Я не дышал сейчас —я ел воздух, вместе с дымком далеких пожаров, вместе с лунным светом, вместе с ледяными иголками звезд, вместе с крупными снежинками.

Застонал Снегирь.

Я поднялся.

Над обломками кремлевской стены колыхалась поземка.

— Киркоров, покарауль здесь, я за подмогой. Вдвоем мы не одолеем и сотни метров…

9. Серебристая рыбка

Теплая Птица покинула Снегиря к вечеру следующего дня. Перед тем, как умолкнуть навсегда, он повернул ко мне искаженное мукой лицо и прошептал —не знаю, услышал ли кто-нибудь, кроме меня: «Андрей, не напрасно. Не напрасно…».

Марина и Букашка плакали. Христо, склонив на бок голову, задумчиво смотрел на горящую свечу. Вовочка и Киркоров перешептывались, поглядывая на умершего.

«Не напрасно…» Несложно понять, что силился сказать Снегирь, и почему он обращался именно ко мне.

До последней своей секунды он верил в возрождение. Верил, покидая этот мир, становясь прахом, проваливаясь в ничто, — он верил! Кто бы мог подумать, что в этом мягкосердечном любителе собак живет вера такой силы, неподвластная даже тлену. Глядя на желтеющее лицо мертвеца, я вдруг увидел за что именно Снегирь отдал свою Теплую Птицу.

За мир без насилия, светлый и радостный, мир покоя и справедливости. Красивая женщина спускается к чистой речке с кувшином, зачерпывает лазоревую струю воды.

— Андрей, Илюша, — кричит женщина. В ее голосе —удивление счастью.

Мужчина и мальчик, смеясь, спускаются к ней по круче. Ветерок колышет их светлые волосы.

— Посмотрите, мальчики.

В кувшине, разрезая воду трепещущими плавничками, плавает Серебристая Рыбка.

Свеча, замигав, погасла.

— Что ж, пора, — поднялся Христо, дождавшись, пока Букашка зажжет новую.

Я и Киркоров обернули Снегиря холщовой материей. Он был холодный, как лед. Подняв, понесли вслед за Букашкой.

На улице завывала метель, и к ее завыванью примешивалось нечто постороннее, живое.

— Воют, — проговорил Вовочка, зябко кутаясь в бушлат. — Почуяли, звери, что хозяин ушел.

Это и вправду выли псы Снегиря.

Река несла куда-то зеленоватые воды. Мутная луна смотрела на шестерых людей, провожающих в последний путь седьмого. Неподвижность и тишина, тишина и неподвижность…

— Друзья мои, — негромко сказал Христо, — Братья мои, сестры мои. Где-то там, на небе, есть кто-то, я знаю, — трудно в это поверить, — я и сам, кажется, не верю, но кто-то есть. Этот кто-то, плохой он либо хороший, ждет всех нас. Ждет —и это значит, мы не одиноки. Нет с нами Снегиря, — его голос сорвался. — Он отправился к тому, кто ждет его. И к тому, что его ждет. Надеюсь, нашего Снегиря ждет только хорошее…

Букашка заплакала. Киркоров, сопя, привязал к ногам покойника тяжелый камень.

Удар тела о воду резко, словно выстрел, разорвал тишину. Туча брызг окутала Снегиря и медленно утянула на дно. Наконец, все успокоилось, лишь расходящиеся к противоположному берегу круги напоминали, где исчез человек. Скоро пропали и они.

— Покойся с миром, Снегирь, — произнесла Марина.

Некоторое время мы все стояли, глядя на реку. Каждый думал о своем.

— Идемте, — сказал Христо. — Нужно поесть и ложиться спать. Мы живы, а живым это необходимо.

— Андрей.

Непрочный сон покинул меня. Лицо Марины белело в темноте.

— Да?

— Обними меня.

— Марина, нужно спать.

— Мне холодно.

Сущий ребенок! Я повернулся на постели и крепко обнял ее. Лицо Марины влажное, губы соленые.

— Плачешь?

— Жалко Снегиря.

— Да, — я вздохнул. — Он был настоящий.

— Настоящий кто?

— Ну, друг настоящий. Человек настоящий.

— А.

Она высвободилась из объятий и села, обхватив руками колени.

Из коридора донеслись неторопливые шаги. Букашка совершала ночной обход.

— Андрей, ты когда-нибудь представлял себе возрожденный мир?

Серебристая Рыбка заскользила перед моими глазами.

— Нет, не представлял, — соврал я.

— А вот я часто представляю, — задумчиво сказала Марина. — Знаешь, Андрей, как бывает: насмотришься на все эти зверства, и на душе усталость, неверие ни во что, просто … хочется умереть. Я тогда закрою глаза, и вот он, мир Христо.

— Христо?

— Не только Христо, но и мой, и твой, и всех хороших людей. Я вижу дома —не те бетонные коробки, что служили бывшим, а деревянные —непременно деревянные —красивые дома. Люди, живущие в них, приветливы и внимательны друг к другу, они вместе трудятся, вместе едят, вместе растят своих детей. Андрей, ты когда-нибудь видел в Джунглях детей?

— Нет, никогда.

— И я тоже. Но они появятся, дети, если мы построим новый, прекрасный мир, то дети непременно придут в него.