Эхо вторжения

Оглавление

134

18

Для торжества зла необходимо только одно условие — чтобы хорошие люди сидели, сложа руки.

Э. Берк

В малом каминном зале подземного дворца-замка находилась немного-численная компания. В таком расширенном составе она собралась впервые, даже предыдущий праздник — Новый, 1985 год Николай, Владимир и Марина отметили на скорую руку, так сказать на нейтральной территории — в недрах дисколета.

Сегодня Владимир прибыл через новый портал из Южной Америки, основав там два новых пункта «Оазиса», а вернее как продолжение основного — один на горе Чимборасо и второй — на территории Аргентины в недрах пика Аконкагуа — самой высокой горы в этом регион мира. Марина вернулась оттуда неделей раньше, пригнав дисколет в его привычный ангар.

В отличие от того, мягко сказать, новогоднего «празднования», теперешний день — двадцать шестого апреля 1985 года — день рождения Марины Виноградовой впервые должен был стать полноценным почти парадным праздником.

Круглый стол, выполненный из мореного дуба под старину, на манер рыцарского из мифов о короле Артуре и его рыцарях, был заставлен различной снедью, уже соответствующей скорее традициям Древней Руси, но в другой, современной на вид, посуде. Из спиртного — несколько бутылок «шампанского» и других легких вин живописно вписывались в настольный натюрморт. Из крепких напитков была только одна бутылка водки «столичной» — специально для Дымогарева, как его самый любимый напиток. Сам Василий Дымогарев присутствовал здесь, облаченный в элегантный мундир белого цвета с погонами капитана третьего ранга с неизменным трехцветным шевроном на левом рукаве и золотистым изображением парусного корвета — на правом. Узел бабочки украшал шейный георгиевский крест, вполне дополняющий элегантность всего облика, а уж живописный кортик на парадном ремне только подчеркивал впечатление.

Командор Николай Мордовцев посчитал себя вправе присвоить ему и ряду других участников событий в Ястребовске очередные воинские звания. Уж если всего лишь вступившие, уже после всего «самого интересного» в город войска, одновременно шагнули в своих званиях на следующую ступень, то уж непосредственные участники событий заслуживали это в полной мере.

Дымогарев находился здесь не один. После одного из первых рейдов, в котором Василий, невольно для себя, выступил «посланником Аллаха», он привез отбитую у бандитов Айгуль. И та, привязавшись к нему как к повелителю, никак не желала отходить от него даже на шаг.

Таким образом, изо всей первоначальной компании, основавшей «Оазис», если не считать нескольких вояк из его преторианцев, Дымогарев первым, можно сказать, женился. Он поселил аборигенку в своем доме, который находился на одном из уровней-проспектов подземного города. Дом был выстроен в стиле культуры Древнего Рима в период его расцвета, и состоял из пяти жилых комнат и небольшим, всего в три сотки, «зимнего сада», и уж конечно с неизменным для римского дворика, бассейном. Этот бассейн в особенности полюбился юной наложнице, к которой Василий, впрочем, не притронулся и пальцем, считая ее для себя слишком юной.

Тем не менее, девушка, которую Василий вначале в шутку называл Гюльчатай, в память о фильме «Белое солнце пустыни», игнорируя ее настоящее имя, к его удивлению, достаточно быстро освоилась со сложной для аборигенки кухонной техникой, не имевшей аналогов на всей Земле, за исключением «Оазиса». Только потом Дымогарев узнал, что к обучению нового члена компании приложила руку Марина Виноградова, пропустив Айгуль через ментальный контакт со своей ПОДРУГОЙ, но не в полном объеме, а только в определенных пределах, чтобы ее хотя бы чуть осовременить, тем самым, опередив Василия, не сразу догадавшегося сделать то же самое. Уже после тот организовал для нее курсы гипнообучения, стараясь, чтобы она постигла хотя бы грамоту. От полученных знаний, как вначале Василий опасался, характер Айгуль-Гульчатай не изменился.

В быт нового дома, в котором она вдруг оказалась, Айгуль вписалась в корот-кий срок и весьма гармонично. Дымогарева вначале мучила совесть, ведь девчонка была вдвое моложе его. А позже, в первом храме-мечети Единого бога, построенном неподалеку от ее родного селения, он женился на ней по всем правилам, заплатив ее родственникам положенный традициями в таких случаях, «калым».

Получившая мусульманское воспитание Айгуль-Гюльчатай только продолжала удивляться, что ее не такой уж и юный муж и повелитель имеет только одну жену — ее, да и то еще не приглашал на свое ложе. Похоже, было, что Дымогарев оказался в положении явно противоположном тому, в котором он сам пребывал во время своей первой женитьбы. Теперь любили его, а он не был готов ответить вза-имным чувством. Но это явление, как он в душе понимал, было временным. По ис-течении месяца целомудренного совместного проживания он все же отважился и позволил себе провести брачную ночь. Наутро он уже не сомневался, что свою юную жену он действительно любит.

И теперь здесь, на торжестве присутствовала и она, и придуманным именем Гюльчатай он ее больше не обзывал даже в шутку, имя Айгуль стало для него не в пример более значимым. Она была в одеянии, своими мотивами сильно напоми-нающем одеяния принцесс из сказок «тысячи и одной ночи». Она впервые оказалась в таком высшем, по ее разумению, обществе и сильно смущалась.

Владимир Фаунковский, возглавивший корпус жандармов и, придумавший для него свою, отличную от других родов войск, форму василькового цвета, щеголял с погонами ротмистра. Больший чин он себе присваивать не то, чтобы постеснялся, но пока думал, что не имеет на него права. Правый рукав его кителя украшала эмблема службы безопасности в виде человеческого черепа — в русской транскрипции — адамовой головы на скрещенных мечах. Когда в свое время Николай спросил его, не боится ли он ассоциаций такой эмблемы с гестапо, но тот, усмехнувшись, ответил: «Служба безопасности и должна внушать некоторый страх, а череп с мечами взяли своей эмблемой еще корниловцы во время гражданской войны, и этот древнехристианский символ означает у русских всего лишь готовность умереть за свою Родину, а пресловутый Генрих Гиммлер только «слизал» идею!»