Эхо вторжения

Оглавление

Казалось, профессор собрался говорить еще очень и очень долго, но ничего конкретного Букограй от него услышать уже не ожидал. По всей видимости, генерал Игнатьев это тоже понял. Он очень умело воспользовался короткой паузой, когда Вельяминов снял свои крупные очки, собираясь протереть в них стекла белоснежным платком и, при этом на мгновение замолчал.

— Скажите, профессор, в двух словах, пожалуйста, что же собой представляет этот самый «купол»? — Вежливо спросил генерал.

— Так я именно об этом вам и говорю!..

— Простите, профессор, поймите нас правильно. Нас не столько интересуют физические и химические явления, связанные с этим феноменом. Нам более необходимо знать, сможем ли мы ликвидировать в ближайшее время этот купол или хотя бы проникнуть внутрь и худо-бедно организовать эвакуацию всех оставшихся под ним жителей города?

Профессор сначала недоуменно моргнул своими близорукими без очков, глазами, потом обрел чувство реальности и, виновато улыбнувшись, сказал: «Простите, увлекся!..» — И далее уже продолжил, довольно четко формулируя свою гипотезу. — Природа купола вызвана явлением, несомненно, энергетического порядка. Это явление инициировано какой-то очень мощной установкой под самим куполом и, замкнуто на самое себя. Купол — это силовое энергетическое поле, по своим качествам, доведенное до твердости, в несколько раз превышающую твердость стали, конкретную величину которой мы измерить не в состоянии, ввиду отсутствия на нашей планете таких приборов.

Отсюда до упомянутой энергоустановки мы подобраться не сможем. Думаю, не сможем и организовать и какой-либо проход!.. Думаю это еще сложнее!

— Получается, что мы совсем бессильны перед этим…, явлением? — Спросил Букограй. — И наши люди там обречены?

— Ну, я бы не был столь категоричным. Любому агрегату требуется энергия, а если учесть и судить по мощности силового поля, в нашем случае этой энергии требуется неимоверное количество. Я даже затрудняюсь предположить конкретные цифры — это что-то вроде долговременного ядерного взрыва — что-то около пяти-шести Хиросим. Долгое время «такое» существовать не сможет без соответствующей подпитки…. Потому нам нужно чуть выждать, пока энергия истощится и тогда купол просто исчезнет.

— Надейся и жди? — Буркнул про себя Букограй, правда, недостаточно тихо и его услышали все. — И сколько времени нам придется ждать? — Уже громче спросил он. — Там же люди, и неизвестно, что с ними происходит под этой стеклянной «банкой».

— Этого я тоже пока сказать не могу! — Вздохнув, сказал Вельяминов. — День, два, три, а может и неделю…, нет! Затрудняюсь ответить!

— А если у «них» там, под куполом имеется источник какого-нибудь альтерна-тивного вида энергии? — Вполголоса проговорил лейтенант Платонов.

— Признаюсь, молодой человек, действительно это предположение вполне резонно. И в таком случае мы уже совсем ничего пока контролировать не сможем. Изучать будем! А главное — думать!

— Тогда будем ждать и примем меры, чтобы в случае спонтанного открытия купола, из-под него что-нибудь неизвестное не полезло. Скажите, профессор, может там что-нибудь вызреть за то время, я имею в виду что-нибудь неизвестное и живое? Простите, если я обращаюсь не совсем по адресу, но в вашей группе имеются биологи. — Генерал-лейтенант вышел из-за стола и задумчиво продолжил. — Я имею в виду что-то такое, с чем мы можем не справиться?

— Хотя я, как вы, верно подметили, не биолог, но такой возможности не исключаю. Не без причины же город закрыт так плотно, имеются же у этого инопланетного корабля какие-то цели. Вполне возможно, что ОНИ используют город как инкубатор. — Профессор, наконец, водрузил на место свои очки и этим жестом по сути завершил свою речь. — Простите, теперь я вас оставлю. — С этими словами он покинул кабинет.

После его ухода в кабинете на некоторое время установилась долгая пауза. Молчание нарушил генерал Игнатьев. Он обратился к лейтенанту Платонову с вопросом: «Что-нибудь добавить к сказанному профессором сможете? Меня в первую очередь интересует можно ли проникнуть в город, под купол, по руслам рек, под водой, уж если для нее особых препон не существует?

— Нет, товарищ генерал, это невозможно! Ребята в аквалангах пытались, но ведь сквозь капиллярное сито фильтров как вода не просочишься. Там та же сте-на, что и сверху, на поверхности.

Тогда у нас пока единственная задача — организовать круговой «капкан» всеми имеющимися у нас силами, так чтобы наружу мышь не проскочила. Будем ждать! Надеюсь, не самого худшего!

В этот момент телефонный звонок чуть скомкал завершение беседы. Игнатьев внимательно выслушал, сказал: «Сейчас буду!» Опустив трубку на рычаги, обратился уже к Букограю: «Я на радиоузел! Срочная шифрограмма из столицы! Генеральским кодом! Дождитесь меня, полковник, обсудим меры на самый, что ни на есть нежелательный вариант!» С этими словами он поспешно вышел за дверь кабинет. Платонов вопросительно взглянул на Букограя.

— Мне опять к людям науки?

— Да! Тебе сейчас находиться с ними — самое полезное для нас дело! — Букограй задумался. Срочная секретная шифрограмма, да еще кодом, доступ к которому имеет даже не каждый генерал, настораживала в не зависимости оттого, что содержала.

20

Разум человека сильнее его кулаков

Ф.Рабле

На какой-то момент Николай перестал быть самим собою. В мозг вторглось чужое сознание. Произошло слияние сознания Николая и сознания «машины». Да мыслящий механизм, вторгшийся в его мозг, имел свое сознание. Причем не чисто механическое сознание — в нем явственно присутствовали оттенки эмоций, свойственных любому мыслящему существу, не совсем, и не всегда понятных ему эмоций, если конечно можно назвать эмоциями эти суррогатные эманации. Но основной их настрой Николаем, вернее, его сознанием, существовавшим сейчас, как бы помимо него, улавливался. Сама его сущность стояла как бы чуть в стороне, и одновременно являлась составляющей нового, можно сказать гибридного объединенного сознания. Это гибридное сознание, получившееся в результате вторжения мыслящего механизма в его мозг, обогатило Николая массой информации, которую он пока, так вот, сходу не в силах был переварить. И в то же время, процесс познавания понесся бурным потоком. Как-то помимо его воли, как бы со стороны и в то же время, прямо в его голове, казавшейся сейчас вместилищем гигантского живого шара, состоящего из мозговой ткани, нейронов и прочего, в стремительном темпе, который невозможно пересказать за аналогичный период времени, состоялся странный диалог. Диалог внутри его головы, который можно передать только в весьма упрощенном, даже примитивном виде. Кого и с кем? Диалог между полушариями мозга? Или же все-таки разговор между сознанием Николая и сознанием мыслящей машины? Разговор двух сознаний происходящий на немыслимой скорости, на скорости мысли. Николай уже прекрасно осознавал, что по внешнему времени он не занял и долей секунды. И все же голос мыслящей машины воспринимался как наполненный гаммой отчетливо металлического тембра — то стали, то звоном серебра, то чуть глуховатым уханьем молота по чугунной наковальне. Сначала этот разговор нельзя было назвать диалогом — скорее это был монолог вторгшегося непрошенного гостя.