Из золотых полей

• Предыдущая
• 112/159
• Следующая

Внезапно теплый розовый камень под ее пальцами померк. Чесс подняла взгляд и посмотрела на тучи, закрывшие солнце. Как видно, то, что она читала об английской погоде, — правда. Она надеялась, что успеет добраться до гостиницы до того, как начнется дождь. Ее перчатки соскользнули на землю. Неважно, у нее их много, она не станет поднимать эти.

Она торопливо зашагала обратно к «Савою».

Около входа она замедлила шаг. Должно быть, она выглядит сейчас ужасно, вся прическа растрепалась. Что подумает главный швейцар в безукоризненном фраке? Ведь англичане и без того смотрят на американцев сверху вниз, это общеизвестно. Ей бы не хотелось еще больше ухудшить их мнение…

О, Господи, что за мысли лезут ей в голову? Да пусть их думают, что хотят. Она не просто американка, она — мисс Стэндиш из Хэрфилдса. Вскинув голову и расправив плечи, она с видом королевы вошла в величественный, отделанный мрамором и золотом вестибюль.

— Стэндиш! — произнес мужской голос.

Чесс быстро обернулась. Кто здесь может знать ее? И почему он обращается к ней по ее девичьей фамилии? И таким необычным образом? Она оглядела лица мужчин в вестибюле, пытаясь отыскать среди них того, кто ее позвал. Это кто-то, кого она знает, но кто именно?

У нее вдруг стеснилось дыхание. Она увидела призрак, призрак своего отца.

Но здравый смысл тут же взял верх. Она не верит в привидения. И никто не обращается к даме по фамилии, не добавляя перед ней «мисс» или «миссис». Мужчина, которого она сейчас увидела, должно быть, какой-то ее дальний родственник, один из английских Стэндишей. Она точно знает, что они существуют; когда ее родители были в Англии, они посетили их родовой дом, первоначальный Хэрфилдс.

Она должна с ним познакомиться. Кузен. Родственник. Родня. Какая невероятная удача! Чесс толкнула мужчину, идущего впереди нее, и, не извинившись, оттеснила его в сторону, желая поскорее догнать незнакомого Стэндиша.

Когда она приблизилась к нему, то задыхалась от волнения. Бородка у него была короче, чем у ее отца, а усы крупнее, но лицо было то же самое. Он, смеясь, разговаривал со своим спутником и то и дело наклонял голову, чтобы расслышать, что говорит его невысокий друг. Они направлялись к ближайшей двери, сейчас они скроются из виду.

Чесс схватила незнакомца за руку, чтобы остановить его. Он обернулся.

Рукой в перчатке он учтиво коснулся края своей шляпы.

— Мадам, вы желаете мне что-то сказать?

Чесс посмотрела на свою голую, без перчатки руку на его рукаве, и, ужаснувшись, отдернула ее. Что она наделала! Остановила человека, которого совершенно не знает. Но его имя… и этот тонкий нос, такой же как у ее отца… нет, она должна его спросить. Она уже привлекла к себе внимание, теперь ничего не исправишь, а раз так, то почему бы не довести дело до конца?

— Скажите, вы мистер Стэндиш?

Его густые темные брови поднялись вверх.

— Да, — ответил он и замолчал, ожидая объяснения.

— Стэндиш из Хэрфилдса? — отчаянно продолжала Чесс. Ей казалось, что все на нее смотрят.

Незнакомец покачал головой:

— Нет, я не имею такой чести.

От стыда Чесс бросило в жар. Заикаясь и с трудом выдавливая из себя слова, она пробормотала:

— Извините. Извините, пожалуйста.

Желая провалиться сквозь землю, Чесс бросилась прочь, к ближайшей лестнице, и, спотыкаясь, взбежала вверх по ней, чтобы поскорее скрыться.

* * *

— Ну и ну, — сказал второй мужчина, молча наблюдавший эту сцену. — Послушай, в чем дело? Чего она хотела?

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил Стэндиш.

— Мой дорогой друг, я буду рассказывать эту историю на всех званых обедах, и уверен, мне ее хватит на несколько недель. Я буду всем говорить, что Стэндиш стал уже не тот. Теперь его домогаются не очаровательные молодые актрисы, а американки средних лет. Ведь этот достойный сожаления акцент присущ американцам, не так ли?

Стэндиш усмехнулся.

— Да, акцент у нее был американский. Но в этой истории есть кое-что куда более странное. Неужели ты не заметил, Уэмбли? Эта женщина покраснела, как школьница. Я не видел такого уже несколько десятилетий.

— Стало быть, твои очаровательницы не краснеют?

— Они заставляют краснеть меня, Уэмбли. Именно это и делает их такими очаровательными.

* * *

— Я едва не сгорела со стыда, — простонала Чесс. — Как я могла так поступить, Нэйтен? Должно быть, у меня было помрачение ума. Я еще никогда не чувствовала себя такой униженной.

Нэйт погладил ее по плечу. Он был рад, что она потупила голову и не может видеть выражения на его лице. Он был не в силах сдержать улыбку. Уж кто-кто, но Чесс… вот бы никогда не подумал. Чесс с ее покровительственными замашками владетельной госпожи. Сама мисс Виргинская Аристократия. Жаль, что его при этом не было.

— Выкинь все это из головы, Чесс. Лондон — большой город. Самый большой в мире, ты мне это сама говорила. Того типа ты больше никогда не увидишь. А если ты опасаешься, что кто-то запомнил эту сцену, то достаточно избавиться от этой дурацкой шляпы, и никто не узнает в тебе ту даму, которую он видел. Я тебе ручаюсь, что за всеми этими перьями никто не мог разглядеть твоего лица.

Чесс подняла на него взгляд и заставила себя улыбнуться.

— А я и не подозревала, что тебе не нравится моя шляпа.

— Она похожа на курятник, в котором побывала лиса.

Несмотря на все свое смущение, Чесс рассмеялась.

— О, Нэйтен, спасибо. Поговорила с тобой — и на душе стало намного легче.

— Вот и успокойся. Мне от разговора с тобой тоже всегда легчает… А в какое время должна прийти эта твоя старушенция, которая водит людей по Лондону?

• Предыдущая
• 112/159
• Следующая