Из золотых полей

Оглавление

124

Рэндал дразнил ее, возбуждал ее до дрожи, повелевал ею и в конце концов довел ее до немыслимого, невероятного экстаза. А потом медленно и нежно начал все сначала, с легчайшего прикосновения своих губ к ее губам.

— Я больше не могу, — задыхаясь, вымолвила Чесс.

— Ты испытаешь это еще много раз, — сказал Стэндиш. — Моя великолепная, сладострастная возлюбленная, ты будешь достигать вершины наслаждения еще сто, тысячу раз.

Чесс было не до счета, она, кружась, взмывала в багровое безумие удовлетворяемого желания, пронзительного, всесокрушающего, жгучего.

Рэндал принес ей холодной воды, приподнял ее голову и поднес стакан к ее искусанным губам. Его тело блестело от пота, черные волосы спутались и завились в колечки.

— Я и не знала, что это бывает так, — чуть слышно проговорила она.

— Пей, любимая. И спи. А потом мы опять займемся любовью.

Она не успела ответить: сладкая тьма объяла ее, и она погрузилась в сон.

* * *

Для Чесс наступило головокружительное время наслаждений. Она чувствовала себя так, словно ей открылся секрет бытия, то, ради чего она существует. Ради того, чтобы ее обнимал, ласкал, целовал, любил мужчина. Ее переполняла жизнь. Каждый цвет, каждый запах, каждое дуновение ветра, каждый луч солнца и каждая капля дождя были маленьким чудом, она упивалась их совершенством. Все ее чувства необычайно обострились. И все они все время ждали объятий Рэндала. Если бы это было возможно, она бы предавалась любви круглые сутки, много дней подряд. Но это было невозможно, и в часах разлуки была своя сладость, потому что они были полны предвкушением того, что ждет ее, когда они снова будут вместе, наедине друг с другом.

Когда они были вместе, но не одни, связывавшая их страсть была словно ослепительный голубой электрический разряд, и Чесс с трудом верилось, что для других он невидим.

Они пошли в зоопарк, и там ей казалось, что животные поворачиваются к ним, потому что чувствуют это электричество страсти. О, как хороши были эти животные и птицы! Чесс была в восторге. Странный вид пеликанов и верблюдов рассмешил ее. От свирепой красоты леопардов и ягуаров у нее на глазах выступили слезы. Стэндиш осушил их поцелуями в уединенном уголке, а потом, так и не посмотрев остальных животных, они отправились в его квартиру и в постель.

Он жил в «Элберт мэншенз», новом здании из красного кирпича, где квартиры были просторнее, чем большинство домов. Его апартаменты были апартаментами ученого: возле всех стен стояли низкие книжные шкафы, а над ними висели старинные картины или археологические обломки.

Только спальня была иной. Ее стены и потолок были темно-синими, с золотыми и серебряными звездами. Кровать была огромных размеров: каждый из четырех столбов, поддерживающих балдахин, был толщиной с дерево и покрыт рельефами, изображающими греческих и римских богов. Их сандалии были сделаны из золота.

Чесс познакомилась со старшим братом Рэндала, еще одним своим кузеном, с его женой и — поскольку она была им родней — выслушала жалобы на то, какое это мучение: ждать долгие годы, когда к тебе перейдут по наследству титул и земли.

Еще она познакомилась с Джеймсом Уистлером, и — поскольку она была американкой — выслушала его сетования на жизнь вдали от родины и на антиамериканские предрассудки.

Оскар Уайльд, одетый в зеленую визитку, посетил Чесс в «Савое», чем тотчас сделал ее знаменитой.

Его протеже Лютер одел ее так элегантно, что почти все дамы, с которыми она знакомилась, умоляли ее сообщить им, кто шьет ее туалеты.

Она освоила все премудрости, связанные с визитами и визитными карточками, и почти каждый вечер принимала гостей или ходила в гости. У нее появилось множество приятельниц среди дочерей и жен пэров, и скоро она уже называла их по именам.

Так когда-то жила ее мать, так должна была жить и она, если бы не гражданская война.

Чесс наслаждалась этой жизнью.

По вечерам она ездила в оперу, в драматические театры и на званые обеды к Эскитам или Ротшильдам.

И всегда, всегда ее ждали объятия Рэндала. В конце дня, в тихие послеполуденные часы или когда день только начинался и он был еще весь потный после часа фехтования, с которого он начинал каждое утро.

Времени у нее теперь было сколько угодно, и ничто не мешало посвятить его открытию страсти. В тот день, когда Рэндал впервые обладал ею, началась забастовка извозчиков, и Чесс дала мисс Фернклиф расчет. Теперь, две недели спустя, она удивлялась, вспоминая, что когда-то хотела посетить все лондонские достопримечательности, которые в «Бедекере» были отмечены звездочками. Зачем? Ведь Лондон существует для любви и светских удовольствий. И не одна она пришла к этому выводу — так считают все. Теперь, когда на приемах она ловила на себе взгляды Рэндала и с радостью ощущала связывающие их узы, ей стало видно, что такие же узы соединяют и многие другие пары в гостиной. Любовь правила миром, во всяком случае в Лондоне, в середине мая.

* * *

Она опаздывала. Рэндал ждал ее в вестибюле. Но она должна была переодеться. Ее новые друзья будут шокированы, если она не сменит тот наряд, в котором была утром, на другой, для дневного выхода. Или на третий, если она решит не выходить, а остаться дома и принимать гостей. А вечером она должна будет надеть вечернее платье. Или же не надевать ничего. Ее дыхание участилось. Может быть, после выставки цветов у них будет время заняться любовью до того, как они пойдут на чай к Дэйзи Мертон. Сегодня они не приглашены на званый обед, это значит, что они смогут провести долгие часы в объятиях друг друга.