За гранью

Оглавление

224

— Я люблю это окно, — сказал он. — Оно смотрит прямо в сердце Кейлавана. Великолепная панорама, не правда ли? Когда я гляжу на все это, то чувствую… — Олрейн не договорил; тяжело вздохнув, он снова повернулся к Трэвису: — Да, принц Бельтан добр, великодушен, благороден и больше склонен к веселью, нежели к суровости и гневу в отличие от своего покойного родителя. К сожалению, именно по этой причине Бельтан считает, что недостоин трона. Он вбил себе в голову, что ему никогда не превзойти Бельдреаса, и потому без борьбы уступил престол дяде. А ведь мог бы и сам на него взойти. И многие из баронов выступили бы в его поддержку.

— Бельтан сильный! — обдумав слова собеседника, убежденно заявил Трэвис. — Я уверен, из него получился бы великий король.

Сенешаль согласно кивнул:

— Я знаю об этом. И король Бореас тоже знает. Но очень важно, чтобы сам Бельтан в это поверил. Быть может, вы, мастер Трэвис, сумеете его убедить? Я пытался однажды, но увы…

Он снова отвернулся к окну. Трэвис нахмурил брови. Лорд Олрейн вел себя как-то странно, да и выглядел не совсем обычно. Откуда в нем столько печали? В эти минуты сенешаль очень напоминал Трэвису его старого друга Джека Грейстоуна, хотя чем именно, он затруднился бы ответить.

— Вы хорошо себя чувствуете, милорд? — осторожно спросил он, шагнув к Олрейну.

Легкая усмешка тронула губы старика, только Трэвису почему-то показалось, что в ней больше горечи, чем веселья.

— Да, мастер Трэвис, я хорошо себя чувствую, — ответил он и опять выглянул в окно. — Теперь я всегда чувствую себя хорошо. Ничто не может причинить мне вреда.

Трэвис закусил губу, плохо понимая, как ему реагировать. Что он такое несет? Неужели впал в маразм и начал заговариваться?

Лорд Олрейн резко отвернулся от окна, расправил плечи и в мгновение ока обрел свой привычный облик.

— Вам лучше поспешить, мастер Трэвис, — сухо произнес он. — Не уверен, что лорд Бельтан станет вас дожидаться. Прощайте.

Трэвис проводил старого вельможу почтительным поклоном, дождался, пока тот скроется из виду, и поспешил к себе. Следующие два часа он просидел у пылающего камина, но, по неизвестной причине, так и не смог согреться.

89

Грейс стояла у окна в своей комнате и смотрела, как подкрадываются сумерки. В руках она вертела маленький стеклянный флакончик с изумрудно-зеленой жидкостью. Ей больше не нужно было производить пробу на себе — приобретенные способности позволяли почувствовать, что в этот раз отвар удался на славу. Одного глотка его будет достаточно, чтобы снять сильнейший жар, три — вызовут рвоту и галлюцинации.

Ты становишься хорошей травницей, Грейс. Слишком хорошей…

Вечером ее ожидала очередная встреча с Иволейной. Как-то так получалось, что ей ни разу не подвернулась возможность выяснить у толорийской владычицы подоплеку занятой ею на Совете позиции. Сама Грейс предпочитала винить в этом интенсивность занятий, действительно не оставляющих времени для досужих разговоров, но на самом деле она просто до сих пор робела перед своей царственной наставницей и потому цеплялась за надуманные предлоги. Однако дальше откладывать выяснение никак нельзя: перерыв в заседаниях Совета истекал, и уже завтра могло состояться повторное голосование, ключ к исходу которого находился в руках толорийки. И сегодня Грейс во чтобы то ни стало необходимо было узнать, чего хочет Иволейна. И чего добиваются колдуньи…

В дверь постучали.

Грейс от неожиданности чуть не выронила флакон. Поспешно спрятав его в кошелек на поясе, она повернулась к дверям и крикнула:

— Войдите!

Ей почему-то почудилось, что в спальню сейчас войдет Иволейна и обрушится на нее с холодной яростью, магическим путем узнав о ее шпионских намерениях. Но посетительница оказалась совсем другого рода. Она вошла мелкой семенящей походкой, почтительно наклонив голову. Молодая женщина в сереньком платьице и переднике служанки или горничной. Вьющиеся темные волосы, частично закрывающие лицо. Странно, она вроде бы не вызывала прислугу…

— Могу я чем-то помочь?

— Я очень на это надеюсь, миледи.

Девушка подняла голову, и только сейчас Грейс узнала ее. Адира, служанка, которую она вырвала из рук разгневанного лорда Ольстина и спасла от незаслуженного наказания. Это из ее уст она впервые услышала слово «колдуньи». В тот день Адира показалась Грейс бойкой и смелой девицей, не лишенной амбиций и чувства собственного достоинства. Сегодня же ее свежее симпатичное личико было покрыто грязью и потеками слез. Удивление Грейс сменилось безудержным гневом.

— Если к тебе снова приставал лорд Ольстин… — возмущенно начала она, но Адира торопливо покачала головой.

— О нет, миледи, он здесь ни при чем! — Несмотря на слезы, на ее пухлых губах появилась улыбка. — После того урока, что вы ему преподали, он в мою сторону и взглянуть боится. Спасибо вам, миледи: это вы показали мне, что женщина не должна покорно сносить все прихоти мужчины.

Сердце Грейс учащенно забилось. Она машинально приложила руку к груди. Неужели она наконец сумела кому-то помочь не скальпелем, а словом?

— Я осмелилась потревожить вас совсем по другому поводу, миледи, — продолжала Адира, чье лицо снова омрачилось, а глаза наполнились слезами. — Это мой брат. Он очень болен, и Вейла говорит, что ничем больше не может ему помочь. Я слышала… слышала, что у себя на родине вы были целительницей, миледи. А сейчас учитесь у королевы колдуний Иволейны. Я знаю об этом, потому что видела вас вместе…