Тайны Звенящих холмов

Оглавление

Вишена, стоящий сзади него, усмехнулся, видя, как Швиба, изображающий раскаяние и смирение, незаметно почёсывает поясницу.

– Не ищи его больше. – Старец степенно сел на пень у огня. – Этой беготни больше не допускать. – Он указал на Вишену. – Ещё только не хватало пробудить сторожу Матери Матерей. – У меня есть другие заботы, кроме выуживания глупцов из ловушек.

– Тебе старец помог, варяг. Отдавай назад весь кон! – после короткой паузы радостно зашептал подскочивший Гая.

Вишена презрительно улыбнулся, а Швиба грозно цыкнул.

Гая притих, отошёл за шалаш.

Бурундеи смотрели то на Швибу, то на старца, сидящего как каменное изваяние. Вишена с Эйнаром осматривали коня Гаи, залезая ему в зубы и в пах, а Искусеви прислушивался к негромкому разговору Рагдая и Верника.

Потрескивало в костре, похрапывали лошади, невдалеке хрустнуло, рассыхаясь, дерево, упало несколько сучьев.

Бурундеи бормотали заклинания, Швиба скрипел зубами, Рагдай качал головой.

Вишена, опираясь на возвращённый меч, шёпотом взывал к Одину.

Ночь уходила.

Наступало промозглое утро.

Его разрастание в Урочище проявилось только усилившимся туманом, и лишь только от реки донеслось неуверенное пение шерушанки, подхваченное вскоре и остальными птицами.

– Кудин, Авдя! Живо, – распорядился вирник. – И распалите побольше костёр. Холод до костей пробирает. Вара!

Редрум повернулся спиной к чадящему костру и медленно пошёл назад. Через десяток шагов он обернулся:

– Рагдай, почему стоишь? Следуй за мной. Мать Матерей знала, что ты явишься в третий раз. Она будет с тобой говорить сама. И пусть идёт этот… – Старец указал железным посохом на Вишену, отчего у варяга отвисла челюсть.

– Я не пойду, – неуверенно ответил Вишена, сторонясь так, чтобы пустое нутро железного посоха не глядело ему в переносицу. – Чего я там забыл? Клянусь всеми чудесами Фрейра…

– Не ходи, – вмешался Эйнар и вместе с Искусеви подошёл поближе к соратнику.

– Идём, Вишена, – жестко сказал Рагдай. – Бурундеи меня не повесили, и твоя служба не кончена. Идём. Клянусь всеми богами, тебе не причинят вреда. Не бойся.

– Я и не боюсь. – Вишена решительно сунул меч в ножны, поправил янтарный амулет, выпущенный поверх рубахи, снял с Гаи и напялил на себя железную шапку, утыканную клыками, обнялся с Эйнаром, махнул рукой Искусеви и Вернику. – Я готов, да хранит меня Фрейр-заступник.

– Да хранит тебя Фрейр-заступник, – повторил Эйнар и зло добавил: – Я отомщу за тебя, Вишена. Клянусь Одином.

Швиба, вяло и тупо наблюдающий всё это, плюнул себе под ноги и гаркнул:

– Эй, Важда, задай коням овса. Бестолочь, разрази меня гром!

Глава 10. Перунов жар

– Вон он, чернокнижник Стовова. Гадёныш Решма. Слышь, Ветлужа? Ты где? – Рыжеволосый стреблянин в меховых поржнях и в таком же козьем зипуне осторожно, по-рысиному начал пробираться в сплошных зарослях молодых ёлочек.

– Тихо, тихо ты, Резеня, сохатая твоя душа! Вспугнёшь, – донёсся в ответ сдавленный шорох. – Только б этот Лочко не нашумел. Привязался ведь, пустоголовый!

Стребляне почти столкнулись лбами над плеядой молодых маслят, и Резеня едва не упал, поскользнувшись на обильных грибах, схватился за Ветлужу так, что чуть не вывихнул ему плечо.

Оба они нырнули в полузасыпанную волчью яму со сгнившими, некогда смертоносными кольями на дне, острия которых теперь можно было разрушить ногтем.

Затаились.

Отсюда хорошо просматривалась прогалина между полосой молодого ельника и зарослями приболотной осоки и камыша, как на ладони был виден дорого одетый всадник, сосредоточенно роющийся в седельной торбе, иногда поглядывающий поверх болота.

– Что, захватим его? – шёпотом спросил Ветлужа.

– Надо бы, клянусь Матерью-Рысью. Оря будет доволен, – ответил Резеня, задумчиво перебирая пальцами бороду, в которой застрял лесной сор, паутина. – Узнаем от него, куда ушёл Стовов и почему он, Решма, остался тут.

Сверху в яму посыпалась сухая хвоя, комья жирной, сырой земли, и на плечи злобно зарычавшему Резене съехало продрогшее, трясущееся существо:

– Планида Тумак приходит с Восхода, планида Тумак пожирает детей, о славные дщери…

– Заткнись, Лочко, удушу! – Резеня подмял его под себя. – Хорошо хоть не криком песню кричал. Ну что там, Ветлужа?

– Спешился. На колени стал. Может, колдовство творит?

– Если будет отъезжать, бей его стрелой, – грозя Лочко кулаком, сказал Резеня. – А ты, дурачок, сиди помалкивай, если жизнь мила.

Тем временем Решма, привязав узду коня к замшелой коряге, положил на глинистую, обделённую травой кочку продолговатый предмет, размером с серебряный кун, но чёрного цвета, и склонился над ним.

Он словно поглаживал чёрный брусок длинными когтистыми пальцами, то и дело вглядываясь во второй брусок из белой ткани, вернее, не ткани, а как бы из множества небольших кусков тонкой белой ткани, правильной формы, уложенных один на другой, между тонкими деревянными или кожаными пластинами.

Стребляне, занывшими от напряжения глазами, различили на белом чёрные крапинки символов.

– Письмена, – сказал Резеня с некоторым почтением. – Черно книжник. Надо с ним поосторожнее, клянусь детёнышами Лесного Хозяина и благостью Водяного Деда.

– Змей Валдута испортил девку Ляду, и пошли по белу свету детёныши-змеинцы… – начал было нудеть Лочко, но задохнулся, когда ладонь Резени сомкнулась на его кадыкастом горле.

– Брось его, смотри-ка! – озадаченно промямлил Ветлужа.