Тайны Звенящих холмов

Оглавление

Он не видел, как вои Стовова, а затем и варяги Гуттбранна врезались в спины швабов, раскололи, разметали их порядки, сея панику, ужас, смерть.

Швабское войско разлетелось, как орех под чрезмерно сильным ударом, как горсть пшеничной половы, сдутой с ладони. Оно отхлынуло от оставшихся в живых стреблян и бурундеев, удивлённо застывших с уставленным в неожиданную пустоту оружием. Ничего не понимая, они стояли так, как оставила их сеча, – кто на коленях, истекая кровью, закрыв голову щитом, кто с отведённым для удара кистенём или острогой, даже уже сражённые, казалось, медлили упасть.

И только Швиба, зажимая ладонями рассечённую грудь, хрипел:

– Стоять, ни шагу. Они пришли и по нас…

– А я не верю. Нет, не верю… – откликнулся Рагдай и, поддерживаемый Искусеви, вышел за кольцо своих сторонников, пошатываясь и переступая через посечённых врагов.

Он остановился; по всему полю, от края до края, шла резня. Швабы падали, один за другим. Многие ещё яростно сопротивлялись, предпочитая смерть бегству. Их вожди тщетно пытались собрать воинов к родовым стягам.

Стовов возник среди этого хаоса, как насытившийся коршун. Вымазанный чужой кровью, потряхивающий мечом, на неистовом коне. Привстав в стременах, он крикнул Рагдаю:

– Ну что, кособрюхие, неужто мне за вас делать всю работу? Или вы ждёте, когда они расползутся по всей Тёмной Земле?

Глава 17. Сторожа Звенящих холмов

– Клянусь Одином, у меня, наверное, нет ни одной целой кости. – Вишена уткнулся в плечо ворчащего что-то Эйнара и, почувствовав, что в его рот вливается медовуха, сдобренная терпкими травами, решил открыть глаза.

– Хвала богам, ты жив. – Эйнар помог кряхтящему Вишене сесть, сунул ему в руки кувшин с остатками браги. – Еле нашёл тебя в этой груде тел на поле.

Они сидели на северной опушке леса, среди корявых осин и старых берёз. Вокруг расположились десятка три стреблян, вышедших из сечи. Многие лежали вповалку, как после непрерывного недельного сенокоса или пахоты. Безразличные, взмокшие от крови и пота, злые, растерянные. Многие были серьёзно ранены и истекали кровью, не имея сил её унять. Кто-то бродил кругами, не различая ничего, баюкая на груди раздробленную руку, кто-то обхватил обломок зазубренной стрелы, торчащей из живота, не смея шелохнуться, заведя глаза к небу.

– Где остальные? Оря, Претич, Ровод, Супряда, Столпник? – непрерывно, всё тише и тише, спрашивал один из пяти стреблянских воев, пока ещё крепко стоящих на ногах; они держали наготове луки и напряжённо всматривались туда, где среди чахлых кустиков волчанки виднелось поле. – Что вообще происходит?

На поле продолжали звякать мечи, метаться всадники. Надрывно ржали умирающие кони, голосили раненые, призывая своих, ещё кто-то бился, вяло, обречённо маша оружием, в центре поля, под стягом с изображением хищной птицы с медвежьей головой, недвижимо, твёрдо стояли всадники. Это было их поле.

– Швабов больше нет, Вишена, – сказал Эйнар, ощупывая плечо. – Мы их уничтожили.

– А Стовов? – Вишена замотал головой, стараясь разогнать гудящую боль в затылке.

– Люди Стовова нас не трогали. Правда, пока это выяснилось, я слегка приложил пару его воев. И они меня. Думали, что я шваб, – ответил Эйнар. – Я видел в сече и Гуттбранна с дружиной. Они сразу пошли в самую гущу и подсекли стяг швабского кёнига. Клянусь Фрейром, это было хорошо. А Ингвар и Хринг – настоящие берсерки. Жаль, что изменники и связались с Гуттбранном. Жаль.

– Швабы! Швабы! – невдалеке вдруг яростно закричал один из дозорных.

– Да нет, это бурундеи, подожди, – унял его другой стреблянин. – Может, они знают, где Претич и Оря.

– Смотри-ка, Вишена, это наш чудин с Кудином. – Эйнар поднялся навстречу Искусеви и бурундеину, пробирающимся к ним через распластанных стреблян. – Эй, не думал, что вы живы. Хвала Одину.

Искусеви, осунувшийся, изодранный, в пыли и грязи, с изрубленным круглым щитом в одной руке и обломком меча в другой, остановился, расширяя глаза и вперившись в Вишену:

– Так по тебе же прошлась вся рать Стовова! И ты тут вот так сидишь и хлещешь брагу?

– Не понял, – подбоченился варяг. – Ты что, не рад этому?

– Так. А ты спрашивал. Это вот и есть – берсерк. Воин, которого хранят боги. Когда вернусь в Страйборг, убью на охоте самого большого оленя и отнесу Одину. – Искусеви хотел ещё что-то сказать, но Семик перебил его; бурундеин был в новой кольчуге, явно швабской выделки, и поверх неё блестела бляха Швибы – Ярило с лучами в виде змеи:

– Швиба умер. Теперь я тут вирник Водополка Тёмного. Варяги, Рагдай призывает вас к себе. Он тут шагах в двухстах под охраной всех моих людей. Идите с нами. Нужно свершить то, что завещано Матерью Матерей.

– А где Оря и Претич, бурундеин? Скажи, где они и кто победил, во имя всех богов, – вмешался стреблянин, в котором Вишена узнал того, что пел на заре, первый заметил журавлиную стаю.

– Мы победили, – коротко ответил Кудин, отчего-то поднёс к глазам бляху Швибы, рассматривая, и добавил: – Оря ведёт ваши семьи вдоль Крапа в Спирк. Он ещё ничего не знает. А Претич там, на поле. И волхи ваши там. Увещевают Стовова не идти теперь на Буйце и Просунь. Теперь, когда стребляне так ослаблены.

– А Стовов? – сдавленно спросил стреблянин.

– Не знаю. Сказал, чтоб пленных не брать и стреблянам обид не чинить. – Кудин бережно уложил бляху обратно на кольчужную грудь. – Все. Вам теперь или платить ему виру и жить под его рукой, или всем умереть. Варяги, ступайте за мной. – Он повернулся и, отбросив чью-то руку, непроизвольно вцепившуюся в подол его плаща, пошёл.