Тени исчезают в прошлом (СИ)

Оглавление

— М-м-м! Красота-то какая! — улыбнулась она, туго затягивая пояс на идеально тонкой талии. — Жаль, что мне всего этого нельзя! А у нас есть что-нибудь полегче?

— Есть йогурты, творог и хлебцы, — обнимая ее, прошептал на ушко Денис. — Видишь, я все-все помню!

— Ты просто умница! — она легонько шлепнула его по рукам, слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза. — А ты выглядишь уставшим. Что-то случилось?

Денис слегка помедлил с ответом.

— Да нет, тебе просто показалось.

Некоторое время они стояли молча. Денис чувствовал на себе ее испытующий взгляд.

— А может быть, ты передумал? — наконец спросила она, и в голосе ее Денис уловил презрительные нотки.

— Нет, просто, пойми, это не так просто, как тебе кажется. Все-таки, я с ней жил вместе довольно долгое время. И решиться на такое мне нелегко.

Она усмехнулась, повела плечами и отвернулась к окну.

— Смотри. Тебе решать. Но помни, что это твой единственный и может быть последний шанс, — равнодушно отозвалась она.

Денис подошел к ней и обнял, зарывшись лицом в густые, пахнущие легкими духами волосы.

— Я люблю тебя! Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была рядом!

— Ну вот и хорошо. Ты сильный, у тебя все получится. Я верю в тебя!

— Но я даже не могу себе представить, что буду обнимать ее, а не тебя! Мне тошно от самой мысли о том, что надо будет ее целовать, в конце концов спать с ней!

Она обернулась и приложила к его губам свой аккуратный ухоженный пальчик.

— Тихо! Прекрати истерику! Разве ты не знаешь, милый, что за все в этой жизни надо платить? Это и будет твоей платой за благополучие. Согласись, цена эта не слишком высока в сравнении с тем, что мы сможем получить. Люди идут и не на такое, чтобы урвать свой кусок счастья. Знаешь, я уже давно поняла, что в этом поганом мире счастлив бывает лишь тот, кто умеет шевелить ластами и не щелкает клювом, прости за зоологические аналогии. И то, что эти документы попали именно тебе — это ли не знак свыше? Все, что тебе необходимо сделать — это жениться на этой дурочке, а потом просто убрать… — она сделала легкий щелчок пальцами, — …ее с дороги. Разве это так сложно?

— Убрать! Легко сказать… Но как это сделать?! Как?!

— Придумаем. Давай решать проблемы по мере их поступления. Есть у меня пара идей. Но сейчас пока рано об этом говорить. Главное, ты должен все обставить таким образом, чтобы она тебе поверила. И дело это, сам понимаешь, срочное. Если она узнает о деньгах раньше, чем ты ее окольцуешь, то уверяю тебя, найдутся люди, которые смогут ее переубедить, — она многозначительно усмехнулась, и в ее глазах загорелись два злых огонька.

— Это точно, — невесело согласился Денис. — Эта ее стерва-подруга меня тоже достала! Вечно трется рядом, а та ей просто в рот смотрит, — и он попытался изобразить эту картину.

Она звонко рассмеялась.

— Но, что мне сейчас-то говорить ей?! А если она просто пошлет меня? Боюсь, она мне не поверит. Я же ушел от нее, да еще так… — он безнадежно махнул рукой.

— Об этом не беспокойся, — она бегло взглянула на часы, — Время еще есть. Что и как говорить я тебе скажу. Все отрепетируем, ты мальчик талантливый! Ничего, вот увидишь, все будет очень хорошо. А сейчас давай-ка пить кофе!

II

— Полиночка, зайдите, пожалуйста, в пятую палату. Мише Смирнову нужно поставить капельницу, а потом отведите Яну Малинину из второй на УЗИ.

— Хорошо, Семен Валентинович. Я все сделаю, — ответила Полина.

Она уже минут пятнадцать стояла возле поста и перебирала истории болезней своих пациентов. Сосредоточиться не получалось. Только сегодня утром Полине стало по-настоящему страшно. Она вдруг осознала, что здесь речь не идет об ошибке. Опасность реальна. Этот человек, кто бы он ни был, не шутил. Она, казалось, физически ощутила поток ненависти и злобы, который выплеснул на нее звонивший. По голосу было совершенно невозможно определить, женщина это или мужчина. Куприянова раз пятнадцать перематывала и слушала сообщение, пытаясь это понять. Под конец Полина почувствовала, что тошнота резко подкатила к горлу, и она убежала из кухни.

— Ты, Колобова, очень уж трепетная! Пойми, нам необходимо разобраться с этой историей, пока тебя и в самом деле кто-нибудь не ухлопал, — строго сказала Куприянова, когда Полина вернулась обратно.

— Лен, ты что предлагаешь — тебе стать Шерлоком Холмсом, а мне доктором Ватсоном?! — слабо возразила Полина, жадно глотая воду. — У меня даже никаких соображений нет. Не за что зацепиться, понимаешь?

— А вот это плохо. Я тебе уже давным-давно говорила: думай! Кому-то ты на мозоль наступила, иначе и быть не может.

— Да не знаю я! — сорвалась на крик Полина. — Не знаю!

И она неожиданно для себя зарыдала. Плакала она недолго, всего минут пять, но от души, — с морем слез, со всхлипами и подвываниями. Куприянова сначала молча наблюдала это представление, а потом взяла за руку и отволокла в ванную, где сунула ее голову под воду.

— Все? Концерт окончен? Зал рукоплещет стоя. А теперь, Колобова, соберись и приди в себя. В твоей ситуации поплакать можно, и даже иногда нужно, но делу это вряд ли поможет.

— А что поможет-то? — жалобно спросила Полина, вытирая лицо пушистым полотенцем.

— Давай оперативно замазывай синяки под глазами, выпей пузырек валерьянки и вперед на работу. Мы и так уже опоздали. Если я не ошибаюсь, у тебя сегодня ночное дежурство?

— Не о-ошибаешься, — до сих пор всхлипывая подтвердила Полина.

— Вот и хорошо. Сиди в своей больнице, никуда не высовывайся, а я за это время что-нибудь соображу.