Тени исчезают в прошлом (СИ)

Оглавление

— Да ладно вам, Валентина Игоревна! Где вы и где пенсия! Без вас тут все развалится в два счета.

— И где же тебя, Колобова, так врать-то научили? Ладно уж, — смутилась она, — Пусть и неправда, но все равно приятно.

— Это правда, Валентина Игоревна. Ну, я пойду, а то мне нужно Мише Смирнову капельницу поставить.

— Иди, иди. Так я могу на тебя рассчитывать в смысле дежурства-то?

— Конечно, можете, — Полина улыбнулась и, сунув телефон в карман халата, вышла из сестринской.

III

— Елена Сергеевна! К вам курьер из налоговой! — зазвучал из селектора голос секретарши.

— Поняла, Юля. Подпишите бумаги и мне на стол. И принесите мне, пожалуйста, чай, зеленый без сахара.

— Хорошо, Елена Сергеевна.

Юленька была молоденькой, очень старательной, исполнительной, но глуповатой девочкой. Хорошенькая, как у куклы Барби, мордашка, густые локоны до попы и минимум мозгов. Куприянова, конечно, не могла этого не видеть, но за Юлю просил Анатолий Константинович Черемцов, очень неплохой человек, которому вышеупомянутая девушка приходилась то ли двоюродной племянницей его приятеля, то ли троюродной сестрой его первой жены — этих деталей Ленка уже не помнила. В течение года она пыталась научить Юленьку самым элементарным вещам, и, в конце концов, преуспела. По крайней мере, получить у курьера конверт, расписаться в нужном месте, ответить на телефонный звонок и заварить чай Юленька теперь могла без подсказок. Черемцов был несказанно благодарен ей за то, что девочка не вылетела с работы в первый же месяц, и благодарность эта имела весьма ощутимое, и не только устное, но и материальное выражение. А такими спонсорами частные клиники бросаться не должны. Что-что, а заводить полезные знакомства, находить нужных людей и поддерживать с ними хорошие, а иногда даже приятельские отношения, Елене Сергеевне Куприяновой всегда удавалось на пять с плюсом. Ее внутреннее чутье почти никогда не подводило. Редко кому удавалось обмануть ее, и ни у кого никогда еще не получалось заставить играть ее по своим правилам, если она сама того не хотела. А теперь в жизни происходит что-то неправильное, непривычное. Ее близкому человеку угрожает опасность. И бросить это на самотек она не может. Тем более, что сама Полинка уж точно ничего сделать не сможет. Сегодня утром, услышав телефонное сообщение, Куприянова впервые в жизни почувствовала страх. Липкий, противный, животный, неконтролируемый страх. Несколько секунд она не могла прийти в себя, но затем, страх сменился тупой яростью. Кто бы он ни был, этот телефонный незнакомец или незнакомка, она найдет способ отыскать его и наказать. Никто на свете не имеет права угрожать ни ей, ни ее друзьям.

Все утро она старательно перебирала в памяти своих знакомых, которые хоть как-то могли помочь ей в этом деле. Но пока на ум не приходило ничего подходящего. Да еще и Колобова, будь она неладна, не подходит к телефону. В другой день Ленка бы и не подумала волноваться. За Полиной это и раньше водилось — бросить где-нибудь трубку и усвистать часа на три по палатам. Но сегодня было как-то не по себе.

— Можно, Елена Сергеевна? — просунулась в кабинет секретарша.

— Да, Юля, проходите.

— Вот тут конверт, а это чай, как заказывали, — и она поставила на стол небольшой серебристый поднос.

— А это что? — удивилась Куприянова, указывая на блюдечко, на котором лежали два миниатюрных румяных пирожка.

— А это, Елена Сергеевна, мне мама испекла, — улыбнулась Юленька, — Очень вкусные, не отказывайтесь, пожалуйста! Вот этот — с курагой, а этот — с грибами. Вы же только что из министерства приехали, голодная, наверное?

— Ну, спасибо, Юля! Обязательно попробую. А что, к тебе мама в гости приехала?

— Да, на недельку. Уже послезавтра обратно в Рязань уезжает.

— Скучаешь без нее?

— Очень. Но здесь, благодаря вам и Анатолию Константиновичу, у меня работа хорошая, зарплата. А дома… — она пожала плечиками, — Ладно, не буду мешать. Приятного аппетита!

Юля тенью выскользнула из кабинета.

Лена надкусила пирожок и на белоснежный конверт выплеснулась маленькая рыжая капелька. Она старательно стерла салфеткой следы своего пиршества с бумаги. Действительно, очень вкусно. Наверное, все мамы умеют печь умопомрачительные пирожки и булочки. Ленкина мама тоже у плиты могла каждому фору в сто очков дать. Папа даже в шутку говорил, что если бы не ее кулинарные таланты, он бы точно на ней не женился. К своим шестидесяти трем годам Сергей Ильич Куприянов на маминых борщах, кулебяках и курниках наел себе кругленькое пузцо, в чем, конечно же, обвинял жену. Маргарита Георгиевна же сумела остаться такой стройной, что со спины ее частенько принимали за девушку.

— Это она специально делает, чтобы меня девки не увели! — улыбаясь и поглаживая себя по животу, бурчал отец, отправляя в рот очередную ватрушку.

Кстати, надо бы на этой недельке, съездить к родителям. Какая-то мысль промелькнула в мозгу. Стоп, кажется, есть. Мама. А вернее, ее подруга. Как бишь ее зовут-то? То ли Нина Николаевна, то ли Надежда Николаевна. Фамилия, точно, Королева. У нее сын служит на Петровке. Вот то, что надо. Она поспешно запихнула остатки пирожка в рот и набрала знакомый номер. Трубку сняли почти сразу, как будто ожидали ее звонка.

— Алло, дочь! Ну, наконец-то! Ты почему вчера вечером не позвонила? Мы с папой нервничали.

— Привет, мамуль! — пробубнила Ленка с набитым ртом.

— Ты почему так разговариваешь? У тебя горло болит, что ли?

— Да ничего у меня не болит, ма, просто я не успела пирог прожевать. У меня второй завтрак, ну или ранний обед. А по поводу вчерашнего, простите меня, пожалуйста! Мы вечером с Колобовой мотались в Шереметьево, будь оно неладно, встречать Сабурову. Помнишь такую?