Тени исчезают в прошлом (СИ)

• Предыдущая
• 24/87
• Следующая

Однако сейчас, глядя на сидящую напротив него женщину, он вдруг подумал, что его опутывает какая-то паутина мистики. Только колдунья может смотреть так, словно проникая в самые глубины его сознания, его души. Ему казалось, что она видит его насквозь и знает даже то, чего он сам еще не знает, о чем и не догадывается. Впервые любовь к этой женщине отозвалась резкой, словно удар тока, болью. А еще он почувствовал безотчетный страх. Он не может ей сопротивляться. Он ее раб, который отныне и всегда будет покорно исполнять ее волю. А еще он не сможет без нее жить. Он не может и не хочет ее потерять.

— Ну, что ты решил? — спросила она наконец.

— Я все сделаю, — тихо и твердо сказал он.

— Я всегда знала, что ты умный мальчик. Я люблю тебя. — он почувствовал, как ее нежные, легкие, но холодные, как первые декабрьские снежинки, пальцы мягко прошлись по его горячему, воспаленному лбу. — Пойдем домой, тебе надо отдохнуть.

VI

Оказалось, что на улице еще не так и темно, как казалось из окон клиники. Лена терпеть не могла сумрак, и зимой свет в ее кабинете горел почти целый день. Она специально развесила на стенах немудрящие картинки, с которых круглый год на нее смотрели летние пасторали. На одной из них был изображен маленький аккуратный бревенчатый домик в окружении вековых сосен. Окошки были занавешены белыми сахарными занавесочками, а в палисаднике цвели огромные, выше плетня, подсолнухи. Солнце светило ярко, заливая все вокруг своим мягким ласковым июльским светом. «Июль» — так и называлась эта работа, которую Ленка несколько лет назад случайно купила за смешные деньги на каком-то вернисаже, то ли в Измайлово, то ли в Коломенском. Именно «Июль» Лена любила больше других, и когда строила свой дом в Подмосковье, изо всех сил старалась, чтобы он хотя бы отчасти напоминал ей ту избушку, которая была изображена на картине. Каждый год вместе с Колобовой они высаживали в саду множество разных цветов — тюльпаны, нарциссы, флоксы, настурции, гладиолусы, астры, георгины, и, конечно, подсолнухи. Полина обожала ковыряться в земле и постоянно что-то благоустраивала: разбивала все новые и новые клумбы, полола, удобряла, пристраивала на деревьях птичьи кормушки, а в прошлом году, рискуя свалиться с шаткой деревянной лестницы, даже приколотила на столб скворечник. Купив участок, Куприянова наотрез отказалась вырубать старые кусты, высаженные прежним владельцем вдоль забора. Как оказалось — не зря. Теперь каждый год в конце весны у нее в саду благоухали сирень и жасмин. В выходные, если не работали, они выносили из дома огромный надувной матрас и заваливались на него с книжками. Полина варила компот, который непременно наливала в глиняную крынку и остужала в погребе, а Ленка пекла свой фирменный морковный пирог. И не было на свете ничего прекраснее, чем вот так лениться, вдыхая в себя лето…

«А домой-то — жуть, как хочется! И как там моя Фроська поживает? Приеду, сразу же наварю ей вкусной похлебки. Небось, проголодалась, коза мохнатая!» — улыбаясь своим мыслям, подумала Лена, садясь в машину. Повернув ключ зажигания, она кинула взгляд на панель. Было две минуты седьмого. Собираясь на работу в спешке, она забыла взять письмо, полученное Колобовой и карту памяти из телефона. Да и кто мог подумать, что именно сегодня они могли пригодиться? А вот теперь, договорившись о встрече с нелюбезным Максимом Викторовичем, ей пришло в голову, что неплохо было бы иметь при себе эти доказательства. Судя по состоявшемуся днем разговору, этот самый Королев не очень-то склонен доверять ей на слово. Что же до нее, то ей он тоже не понравился: напыщенный, высокомерный, надутый индюк. Но выбора у нее все равно нет. И вот теперь придется по пробкам тащиться в Ясенево к Полине, а потом снова в центр, на Рождественку.

Днем Колобова прислала ей сообщение, где писала, что сегодня и завтра останется на дежурство. В любой другой день Лена непременно бы возмутилась и сказала, что Колобова слабовольная, мягкотелая дурочка и на ней ездят все, кому не лень. Но в сложившихся обстоятельствах, она понимала, что так будет лучше. Полина так же предлагала поехать Ленке домой, что собственно она и хотела сделать. «Ничего, после встречи и поеду», — решила она.

Лена вывернула руль и плавно выехала со двора на шумную московскую магистраль. Лобовое стекло моментально залепили комья грязи, летящие из-под колес проносящихся мимо автомобилей. С ужасом Лена увидела, как робко начала мигать лампочка, сообщающая о том, что в бачке осталось совсем немного стеклоомывателя. Стараясь экономить, она все же нажала на ручку справа от руля и драгоценная жидкость на несколько минут прояснила картину мира. Город пестрил неоновыми вывесками и рекламными щитами; светофоры без устали подмигивали пешеходам и водителям своими круглыми равнодушными красно-желто-зелеными глазами. Остановившись на перекрестке, Лена достала телефон и позвонила Полине.

— Ленка, привет! — донесся до нее голос Колобовой. — Ты где? Уже дома?

— Нет, Полин, ситуация изменилась. Я еду к тебе, а потом у меня запланирована одна важная встреча.

— С кем, если не секрет? По работе или это дело личное?

— Не то и не другое. Полин, давай я тебе потом все расскажу.

— Хорошо, — согласилась она. Голос ее показался Лене каким-то отстраненным, словно она в этот момент думала о чем-то другом.

— Колобок! — настойчиво позвала Лена, — У тебя все нормально?

— Да, — вяло и как-то неуверенно отозвалась Полина.

— Ну-ка, рассказывай, что у тебя произошло? Ты ведь знаешь, что я не отстану!

• Предыдущая
• 24/87
• Следующая