Стихотворения (1927)

Оглавление

            к себе
                      волочит в наложницы.
Лежит
          плашмя
                       на пороге дочка.
Платок —
               и кровь краснее платочка.
А где сынишка?
                          Высшую меру
суд
      полевой
                   присудил пионеру.
Пошел
           главврач
                          в лоскутном наряде
с папертей
                  с ихних
                               просить христа-ради.

Такой
         уют
               поджидает тех,
кто, бросив
                  бороться
                                 за общее лучше,
себе самому
                     для своих утех
мечтает
             создать
                          канарейный уютчик.
Вопрос
           о личном счастье
                                       не прост.
Когда
         на республику
                                лезут громилы,
личное счастье —
                             это
                                   рост
республики нашей
                              богатства и силы.
Сегодня
             мир
                    живет на вулкане.
На что ж
              мечты об уюте дались?!
Устроимся все,
                        если в прошлое канет
проклятое слово
                          «капитализм».

ПОЛЬША

Хотя
        по Варшаве
                           ходят резво́,
ни шум не услышишь,
                                    ни спор,
одно звенит:
                    офицерский звон
сабель,
            крестов
                        и шпор.
Блестят
             позументы и галуны…
(как будто не жизнь,
                                а балет!),
и сабля
             ясней молодой луны,
и золото эполет.
Перо у одних,
                      у других тюльпан,
чтоб красило
                     низкий лоб.
«Я, дескать, вельможный,
                                          я, дескать, пан,
я, дескать, не смерд,
                                  не холоп!»
Везде,
           исследуйте улиц тыщи,
малюсеньких
                      и здоровенных,—
идет гражданин,
                          а сзади —
                                           сыщик,
а сзади —
                 пара военных.
Придешь поесть,
                           закажешь пустяк,
а сбоку
            этакий пялится.
И ежишься ты,
                        глаза опустя,
и вилку
            стиснули пальцы.
Других прейскурантов мерещится текст
и поле
           над скатертью стираной.
Эх,
     ткнуть бы
                     другую вилку в бифштекс —
вот в этот бифштекс
                                 размундиренный!
Во мне
           никакой кровожадности нет,
и я
     до расправ не лаком,
но пользы нет
                      от их эполет
ни миру,
              ни нам,
                          ни полякам!
Смотрю:
             на границе,
                               на всякий случай,
пока
       от безделья томясь,
проволока
                 лежит колючая
для наших штанов
                              и мяс.
А мы, товарищ?
                          Какого рожна
глазеем
             с прохладцей с этакой?
До самых зубов
                          вооружена
у нас
         под боком
                          соседка.

ЧУГУННЫЕ ШТАНЫ

Саксонская площадь;
                                 с площади плоской,
парадами пропылённой,
встает
           металлический
                                    пан Понятовский —
маршал
             Наполеона.
Штанов нет.
                   Жупан с плеч.
Конь
        с медным хвостом.
В правой руке
                      у пана
                                 меч,
направленный на восток.
Восток — это мы.
                            Восток — Украина,
деревни
              и хаты наши.
И вот
         обратить
                        Украину
                                     в руины
грозятся
              меч и маршал.
Нам
       драться с вами —
                                    нету причин,
мы —
          братья польскому брату.
А будете лезть,
                         обломаем мечи
почище,
             чем Бонапарту.
Не надо нам
                    вашего
                                ни волокна.
Пусть шлет вас
                         народ,
                                   а не клика,—
и, сделайте милость,
                                  пожалуйте к нам,
как член
             Всесоюзного ЦИКа.
А если вы
                 спец
                         по военной беде,
под боком —
                     врагов орава,