Мистер Кларнет

Оглавление

Прозвище нравилось Джо. Он любил Брюса Спрингстина. Имел все его альбомы и синглы, а также сотни часов записей живых концертов на кассетах. Слушал постоянно. Когда Спрингстин приезжал на гастроли во Флориду, Джо всегда сидел в первом ряду на всех его концертах, а затем, насмотревшись своего кумира во плоти, он во время дежурства имел обыкновение описывать Максу каждый концерт в мельчайших подробностях, песню за песней, напевая, хмыкая, притоптывая. Концерты Спрингстина в среднем длились три часа. Отчеты Джо все шесть. И это при том, что Макс терпеть не мог Спрингстина и не понимал, из-за чего вокруг него такой шум. Ни мелодии красивой, ни голоса. Чего парни в мотоциклетных куртках так фанатят? И Джо тоже. Ведь Спрингстин не поет, а вроде как откашливается, прочищая горло. Однажды Макс спросил Джо, что он находит привлекательного в подобном пении.

– Тут понимаешь как: одного это трогает, а другого оставляет равнодушным. Либо да, либо нет. Музыка и голос Брюса, они вообще совсем другие. Ты меня понял?

Макс не понял, но уточнять не стал. У друга скверный вкус. Что тут поделаешь? Придется примириться.

Впрочем, прозвище это ему не мешало. Напротив, оно означало, что они на виду. Когда друзья стали детективами, Макс сделал на правом предплечье татуировку, обложку альбома «Рожденные прорваться». Год спустя на левом предплечье появилась традиционная коповская татуировка – щит с черепом и двумя скрещенными шестизарядными револьверами, окруженными надписью: «Смерть неизбежна – Жизнь нет».

L-бар получил свое название из-за формы здания. Детектив Фрэнк Нуньес первый углядел это с полицейского вертолета, когда преследовал фургончик с грабителями, мчавшийся по центру Майами. Вскоре он предложил нескольким друзьям, включая Макса и Сандру, войти в долю во владении баром.

Они внесли двадцать тысяч долларов. До тех пор, пока им не пришлось продать свою долю, чтобы оплатить счета адвоката, бар приносил каждый год в два раза больше, чем они вложили. Он пользовался большой популярностью у разного рода бизнес-публики. Бар был битком набит практически в любой день недели.

Здание ничем особенным не выделялось. Широкие окна с черными ставнями и неоновой вывеской, на которой вспыхивающие буквы появлялись, будто выдавливаемые из тюбика зубной пасты. Сейчас там два входа. С правого сразу попадаешь в большой зал с высоким потолком и деревянным полом, покрытым лаком. На стенах развешана разнообразная морская атрибутика – корабельные штурвалы, якоря и акульи гарпуны. Через левый вход поднимаешься в салон первого класса. Посетители могут наблюдать за происходящим в нижнем баре через окно во всю стену из тонированного стекла, оставаясь невидимыми. Идеальное место для первых свиданий и тайных деловых встреч, потому что зал разделен на уютные кабинки, обеспечивающие замечательное уединение. Каждая снабжена золотисто-красными лампами в китайском стиле, дающими мягкий свет. Здесь подают лучшие коктейли в Майами.

Макс сразу увидел Джо. Тот сидел рядом со средней кабинкой, близкой к окну. В синем костюме и галстуке. Макс почувствовал себя неловко в своей трикотажной рубашке, брюках хаки и кроссовках.

– Лейтенант Листон!

Джо широко улыбнулся – на темном лице вспыхнул яркий полумесяц зубов, – и встал. Макс уже забыл, какой он огромный. Джо прибавил в весе несколько фунтов, лицо округлилось, но он по-прежнему выглядел очень внушительно.

Они крепко обнялись. У Макса плечи не маленькие, но грудь Джо вдвое шире. Он похлопал Макса по спине и отступил на пару шагов, чтобы получше рассмотреть.

– Вижу, тебя там кормили.

– Я работал на кухне.

– А я подумал, в парикмахерской. – Джо погладил стриженую голову Макса.

Они сели. Джо занял большую часть пространства со своей стороны кабинки. На столе лежало меню в папке, скрепленной металлическими кольцами. Подошел официант. Джо заказал диет-колу и рюмку бурбона. Макс попросил обычную кока-колу.

– Ты завязал с выпивкой? – поинтересовался Джо.

– Пытаюсь. А ты?

– Снизил темпы настолько, что можно сказать, тоже завязал. Возраст, черт бы его побрал. Плохо переношу похмелье, не то что в былые времена.

– Да…

Джо изменился не сильно, лишь волосы теперь росли дальше ото лба и были длиннее, чем прежде. Макс заподозрил, что они там где-то в середине поредели.

В салоне находились несколько пар, мужчины в деловых костюмах. Из скрытых в углах колонок доносилась приглушенная безликая музыка.

– Как Лина? – спросил Макс.

– Спасибо, хорошо, старина. Передает тебе большой привет. – Джо полез в карман пиджака, вытащил несколько фотографий, протянул Максу. – Вот снимки. Посмотри, может, кого узнаешь.

На первой фотографии была вся их семья с Линой посередине. Рядом с Джо она выглядела маленькой, почти ребенком. Джо познакомился с ней в местной баптистской церкви. Особенно религиозным он не был, но знакомиться в церкви лучше и дешевле, чем таскаться по барам и клубам или встречаться с приятельницами из полиции. Он называл церковь «прекрасным прибежищем холостяков».

Особых симпатий к Максу Лина не питала. Он не обижался. Во время знакомства у него на воротничке были следы крови. Задерживаемый преступник укусил его за мочку уха. Она подумала, что это губная помада, и начала относиться к нему соответственно. Всегда смотрела немного осуждающе. Их отношения не выходили за рамки вежливой необходимости. Ничего не изменилось и после того, как он ушел из полиции. А его женитьба на Сандре вообще привела Лину в смятение. Чтобы белый мужчина взял в жены темнокожую женщину… Это было для нее непостижимо.