Женщина в окне

Оглавление

Синдром запертого человека. Причинами могут быть инсульт, повреждение ствола головного мозга, рассеянный склероз, даже яд. Иначе говоря, это неврологическое состояние, а не психологическое. И все же я здесь буквально заперта – двери и окна закрыты, и я съеживаюсь от света, а на той стороне сквера зарезали женщину, и никто ничего не заметил, никто ничего не знает. Кроме меня – меня, опухшей от спиртного, разлученной с родными, трахающей своего съемщика. Для соседей – чудачка. Для копов – предмет шуток. Для своего врача – особый случай. Для физиотерапевта – объект для жалости. Человек, отрезанный от мира. Не герой. Не сыщик.

Я – добровольная затворница.

Спустя некоторое время я встаю, иду к лестнице, начинаю подниматься. Останавливаюсь на площадке, собираясь зайти в кабинет, и тут замечаю, что дверь кладовки приоткрыта. Чуть-чуть.

Сердце у меня на миг замирает.

Но отчего? Это всего лишь открытая дверь. На днях я сама ее отпирала. Для Дэвида.

…Правда, затем я закрыла ее. Я заметила бы, что дверь приоткрыта, ведь мне бросилось это в глаза секунду назад.

Стою в нерешительности. Доверяю ли я себе?

Вопреки всему, доверяю.

Подхожу к кладовке. Осторожно берусь за ручку, словно она может увернуться от меня. Тяну.

Внутри темно, очень темно. Нащупываю над головой потертый шнур, дергаю за него. Комнатка вспыхивает ослепительным белым светом, какой бывает внутри лампочки накаливания.

Осматриваюсь по сторонам. Ничего нового не появилось и ничего не пропало. Все на месте – банки с краской, шезлонги.

А на полке стоит ящик с инструментами Эда.

И я почему-то знаю, что там внутри.

Подхожу, протягиваю руку. Открываю одну защелку, потом другую. Медленно поднимаю крышку.

Это первая вещь, которую я вижу. Резак для картона снова на месте, в ярком свете поблескивает лезвие.

Глава 58

Я втиснулась в кресло «с ушами», что в библиотеке, в голове крутятся все те же мысли. Минутой раньше устроилась в кабинете, но потом в кухне Расселов появилась та женщина. Я вскочила и поскорее убралась прочь. Теперь в собственном доме у меня есть запретные зоны.

Смотрю на часы, стоящие на каминной полке. Почти двенадцать. Сегодня я еще не пила. Думаю, это очень хорошо.

Полагаю, даже в четырех стенах я в состоянии найти выход из ситуации. Это как шахматная доска. Я хорошо играю в шахматы. Сосредоточься, думай. Шевелись.

Моя тень протягивается по ковру, словно пытаясь отделиться от меня.

Дэвид сказал, что не видел Джейн. А Джейн не упоминала, что встречала Дэвида, – но это вполне вероятно, она могла впервые увидеть его после нашей попойки, когда мы с ней осушили четыре бутылки. Когда Дэвид взял у меня резак для картона? Было ли это в тот же день, когда я слышала крики Джейн? Или нет? Угрожал ли он ей ножом? И чем это все кончилось?

Я грызу ноготь на большом пальце. Некогда у меня в голове была картотека. Теперь там разбросаны листки бумаги, разлетевшиеся от ветра.

Нет. Перестань. Ты теряешь контроль.

И все же.

Что я знаю о Дэвиде? Он «отмотал срок» за нападение. Закоренелый правонарушитель. Добрался до моего резака.

И я видела то, что видела. Не важно, что говорят полицейские. Или Бина. Или даже Эд.

Слышу, как внизу хлопает дверь. Я поднимаюсь, семеню на площадку, потом в кабинет. У Расселов никого не видно.

Подхожу к окну и смотрю вниз, скосив глаза: ага, Дэвид шагает по тротуару своей ленивой походочкой, джинсы спущены на бедра, через плечо переброшен рюкзак. Он идет в восточном направлении. Слежу, как он исчезает.

Отступаю от подоконника и замираю в лучах тусклого полуденного света. Снова бросаю взгляд через сквер. Ничего. Пустые комнаты. Но я с напряжением жду появления самозванки, жду, когда она посмотрит на меня.

Господи, у меня путаются мысли. Я сжимаю голову руками. Думаю.

Потом, как черт из табакерки, выскакивает догадка. От неожиданности отшатываюсь. Серьга!

Вот что вчера терзало меня – серьга, поблескивающая на темном дереве. На прикроватной тумбочке у Дэвида.

Три крошечные жемчужины. Я в этом уверена.

Я почти в этом уверена.

Не принадлежала ли эта вещица Джейн?

Вспоминаю тот вечер – вечер, засасывающий, как зыбучие пески. «Подарок бывшего бойфренда». Она трогает мочку уха. «Сомневаюсь, что Алистер знает». Красное вино льется в горло. Три крошечные жемчужины.

Разве это не сережка Джейн?

Или это плод воспаленного воображения? У Дэвида на тумбочке могла лежать другая серьга. Другой женщины. Нет-нет, мотаю я головой, и волосы щекочут щеки, – это точно серьга Джейн.

В таком случае…

Я засовываю руку в карман халата, нащупываю карточку и вытаскиваю ее: «ДЕТЕКТИВ КОНРАД ЛИТЛ, ОТДЕЛ ПОЛИЦИИ НЬЮ-ЙОРКА».

Нет. Уберу ее.

Повернувшись, выхожу из комнаты. На нетвердых ногах, хоть я и трезвая, спускаюсь в темноте на два этажа. В кухне подхожу к двери цокольного этажа. Со скрежетом запираю ее на задвижку.

Отступаю назад, изучаю дверь. Потом возвращаюсь к лестничному проему. Поднявшись на один этаж, открываю кладовку, тяну за шнурок. Нахожу стремянку у дальней стены.

Иду в кухню, подпираю дверь цокольного этажа стремянкой, подсунув ее верх под дверную ручку. Потом колочу по стремянке ногой, чтобы прижать плотнее. Снова колочу. Ушибаю большой палец. И снова бью.

Опять отступаю назад. Дверь забаррикадирована. Одним входом меньше.

Разумеется, одним выходом тоже.

Глава 59

Меня одолевает жуткая жажда. Надо выпить.

Отступив от двери, я натыкаюсь на миску Панча, она отлетает в сторону, вода разливается. Я чертыхаюсь, но беру себя в руки. Мне надо сосредоточиться. Глоток мерло мне поможет.