Выбери любимый жанр

Оценить:

Женщина в окне

Оглавление

На площадке кручусь, глаза привыкают к темноте. Впереди маячит дверь в мою спальню, напротив – гостевая комната.

Вверх, вверх, вверх.

Но наверху только свободная комната. И твоя спальня.

Вверх.

Крыша?

Вверх.

Но как? Как я это сделаю?

«Бездельница, – говорит Эд, – у тебя нет выбора».

Двумя этажами ниже Итан начинает подниматься по лестнице. Я карабкаюсь вверх. Подошвы горят от ротанговой дорожки, балясины скрипят под моей рукой.

Я врываюсь на следующую площадку, устремляюсь в угол под люком. Шарю рукой над головой, нахожу цепь. Цепляюсь пальцами и дергаю.

Глава 97

Когда дверца распахивается, лицо мне орошают водяные брызги. С металлическим скрежетом опускается лесенка. Из нижней части лестничного колодца доносятся крики Итана, но из-за ветра слова различить невозможно.

Я прищуриваюсь, чтобы вода не попадала в глаза, и начинаю карабкаться. Раз, два, три, четыре, перекладины холодные и скользкие, лесенка скрипит под моим весом. На седьмой ступеньке чувствую, что моя голова находится вровень с крышей, а шум…

От шума я едва не падаю вниз. Буря ревет как зверь. Ветер словно рвет когтями воздух, кромсает его. Струи дождя, острые как зубы, впиваются мне в кожу. Вода окатывает лицо, волосы…

Догнал! Хватает меня за лодыжку.

Я в бешенстве стряхиваю его руку. Рывок – и я перекатываюсь на бок, оказавшись между люком и световым фонарем. Опираясь рукой на изогнутое стекло купола, я с трудом поднимаюсь и открываю глаза.

Вокруг меня опрокинутый мир. Сквозь пелену бури слышу собственный стон.

Даже в темноте вижу, что на крыше непроходимые заросли. Растения словно вырвались из горшков и клумб, стены увиты лозой. Плющ карабкается по вентиляционному блоку. Впереди виднеются обломки шпалеры, все ее двенадцать футов, покосившиеся набок под весом листьев.

И над всем этим не просто идет дождь, а вздымаются, как паруса, обширные полотнища воды. Они падают на крышу, пенятся на каменной кладке. Промокший халат облепил мое тело.

Я медленно поворачиваюсь, чувствуя слабость в коленях. С трех сторон отвесные края на высоте четвертого этажа, с востока, как гора, возвышается стена школы Святой Димфны.

Надо мной небо. Вокруг открытое пространство. Пальцы сжимаются. Ноги трясутся. Дышу прерывисто. Вокруг невообразимый шум.

Вижу внизу темную дыру – люк. Из него появляется рука, согнутая для защиты от дождя. Итан.

Темный силуэт поднимается на крышу, в руке поблескивает серебристое острие ножа для писем.

Я останавливаюсь, неуверенно отступаю назад. Задеваю ступней купол светового фонаря, чувствую, как он слегка подается – хрупкий, Дэвид предупреждал меня. «Если на него упадет ветка, все окно может вылететь».

Тень появляется рядом со мной. Я вскрикиваю, но ветер относит мой крик прочь, как сухой лист.

Итан удивленно отшатывается. Потом смеется.

– Никто тебя не услышит. – Он пытается перекричать завывание бури. – Мы в…

Едва он произносит это, как дождь припускает еще сильнее.

Мне нельзя двигаться назад, иначе наступлю на световой фонарь. Делаю шажок в сторону, всего на дюйм, и попадаю ступней на мокрый металл. Смотрю вниз. Лейка для полива, которую перевернул Дэвид.

Ко мне приближается Итан, весь промокший. Он тяжело дышит, на темном лице блестят глаза.

Наклонившись, я хватаю лейку, бросаю в него – но у меня кружится голова, и лейка выскальзывает из руки, отлетает в сторону.

Он пригибается.

И я бегу.

В темноту, в заросли, страшась неба над головой, а еще больше – мальчика, идущего за мной по пятам. Мысленно представляю себе план крыши – слева ряд самшитовых деревьев, за ними цветочные клумбы. Справа пустые кашпо и привалившиеся к ним, как пьянчужки, мешки с грунтом. Прямо впереди шпалера.

Грохочет гром. Молнии прорезают тучи, заливают крышу белым светом. Завеса дождя содрогается, ходит ходуном. Я устремляюсь сквозь нее. В любой момент небо может обвалиться и разнести меня в клочья, но все же сердце мое бьется, кровь разогревает сосуды, и я несусь к шпалере.

На входе в галерею – стена воды. Я прорываюсь сквозь нее в туннель, темный, как крытый мост, влажный, будто джунгли. Здесь, под пологом ветвей и лиан, тише, словно буря бушует за стеной. Слышу собственное тяжелое дыхание. С одной стороны стоит небольшая скамья. «Через тернии к звездам».

Они в дальнем конце туннеля, как я и рассчитывала. Бросаюсь туда. Хватаю обеими руками. Поворачиваюсь.

За водопадом маячит силуэт. Вспоминаю, что именно таким впервые его увидела – тень, проступающая сквозь заиндевевшее стекло входной двери.

А потом он проходит сквозь водяную завесу.

– Это же просто идеально. – Он вытирает мокрое лицо, двигается ко мне. Куртка у него промокла, концы шарфа свисают вниз. В руке зажат нож для писем. – Я собирался сломать тебе шею, но так даже лучше. – Он изгибает бровь. – Ты так ошалела, что спрыгнула с крыши.

Я трясу головой.

Итан улыбается.

– Ты не согласна? Что у тебя там такое?

И тогда он видит, что у меня «там такое».

Я держу в дрожащих руках садовые ножницы – они тяжелые, и я вся трясусь – но поднимаю их к его груди и делаю шаг вперед.

Он больше не улыбается.

– Опусти это, – говорит он.

Я снова качаю головой, подхожу ближе. Он в нерешительности.

– Опусти, – повторяет он.

Я делаю еще шаг вперед, щелкаю ножницами.

Он бросает взгляд на лезвие у себя в руке.

И отступает в завесу дождя.

Я выжидаю несколько мгновений, хватая ртом воздух. Итан растаял.

Медленно-медленно пробираюсь к арке входа. Там останавливаюсь, чувствуя, как мне в лицо летят брызги, и направляю ножницы концами вперед, на манер лозоходца.