Выбери любимый жанр

Оценить:

Цирк проклятых

Оглавление

Ларри уже влез в машину и перегнулся открыть пассажирскую дверь. Я прицелилась в одного из бегущих и спустила курок. Фигура споткнулась, упала и завопила. Остальные замешкались. Они не привыкли, что в них стреляют. Бедные детки.

Скользнув в машину, я завопила:

– Гони, гони, гони!

Ларри рванул, рассыпав дождь гравия. Машина завиляла, фары бешено заходили из стороны в сторону.

– Ларри, не намотай нас на дерево.

Он глянул на меня, сказал “извини”, и скорость машины упала от “вывернись наизнанку” до “хватайся за ручку и держись изо всех сил”. Мы все еще были между деревьями, а это уже что-то.

Свет фар прыгал по деревьям, мелькали белые надгробия. Машина пошла юзом, рассыпая гравий, а посреди дороги стояла фигура в свете фар. Бледный и сияющий стоял там Джереми Рубенс из “Человек превыше всего”. Как раз в середине прямого участка дороги. Если бы мы могли его объехать, оказались бы на шоссе и вне опасности.

Машина стала тормозить.

– Ты что делаешь? – спросила я.

– Не могу же я просто его сбить!

– Какого хрена там “не можешь”?!

– Не могу!

В голосе его звучала не ярость, а страх.

– Он тебя покупает, Ларри. Он уйдет.

– Вы уверены?

Маленький мальчик спрашивает, действительно ли в шкафу сидит баба-яга.

– Уверена. Теперь – газ в пол и убираемся отсюда.

Он надавил на акселератор. Машина прыгнула вперед, стремясь к небольшой прямой фигуре Джереми Рубенса.

– Он не уходит! – крикнул Ларри.

– Уйдет, никуда не денется.

– Вы уверены?

– Можешь мне поверить.

Он мелькнул на меня глазами и снова уставился на дорогу.

– Хорошо бы, чтобы вы были правы, – шепнул он.

Я верила, что Рубенс уберется. Но даже если он не блефовал, наш единственный выход был либо мимо него, либо через него. Ему выбирать.

Фары купали его в пылающем белом свете. Мелкие темные черты его лица смотрели прямо на нас. Он не шевелился.

– Он не уходит!

– Уйдет, – сказала я.

– Дерьмо собачье, – сказал Ларри. Мне нечего было к этому добавить.

Свет фар с ревом налетел на Рубенса, и он бросился в сторону. Послышался шорох ткани его пальто по борту машины. Чуть не случилось, чуть.

Ларри набрал скорость и бросил машину в последний поворот и на последний прямой участок. Мы вылетели на шоссе в дожде гравия и визге шин. Но мы выехали с кладбища. Смогли. Слава тебе Боже.

У Ларри побелели руки на руле.

– Можешь расслабиться, – сказала я ему. – Опасность миновала.

Он сглотнул слюну так, что это даже было слышно, и кивнул. Машина постепенно выходила на предельную скорость. Лицо Ларри было покрыто каплями пота, никак не связанными с прохладной октябрьской ночью.

– Ты как? – спросила я.

– Не знаю.

Его голос звучал как-то тускло. Шок.

– Ты отлично действовал.

– Я думал, я его перееду. Я думал, я убью его машиной.

– Он тоже так думают, иначе бы не ушел, – ответила я.

Ларри посмотрел на меня:

– А если бы он не ушел?

– Он же ушел.

– А если бы нет?

– Тогда мы бы его переехали и все равно были бы уже на шоссе вне опасности.

– Ты бы дала мне его переехать?

– Ларри, эта игра называется “выживание”. Если тебе это не подходит, найди другую работу.

– В аниматоров не стреляют.

– Это были члены “Человек превыше всего”, группы правых фанатиков, которые ненавидят все, имеющее отношение к сверхъестественному.

Упоминание о личном визите Джереми Рубенса я опустила. Чего мальчик не знает, то ему не повредит.

Я вгляделась в его бледное лицо. Глаза у него были пустыми. Он впервые увидел дракона. Маленького дракончика по сравнению с теми, которые вообще бывают, но после того, как ты видел насилие, ты уже не будешь прежним. Первый раз, когда приходится выбирать, жить или умереть, мы или они, меняет человека навсегда. Обратной дороги нег. Я вглядывалась в лицо Ларри и жалела, что так вышло. Жалела, что он не мог остаться таким же сияющим, новеньким, полным надежд. Но, как говаривала моя бабуля Блейк, “если бы сожаления были лошадками, мы бы все верхом ездили”.

Ларри впервые попробовал вкус моего мира. Вопрос оставался только один: захочет он второй дозы или сбежит? Бежать или оставаться – старый как мир вопрос. И я не знала, какой выбор Ларри я бы предпочла. Если он сбежит от меня ко всем чертям, он может прожить подольше, но может быть и наоборот. Нос вытащишь – хвост увязнет.

21

– А как же моя машина? – спросил Ларри.

Я пожала плечами:

– Страховка у тебя есть?

– Да, но...

– Раз им не получилось раздолбать нас, они могут со злости раздолбать твой автомобиль.

Он посмотрел на меня, не уверенный, что я не шучу. Я не шутила.

Велосипед появился перед нами внезапно, из темноты. Мелькнуло в свете фар бледное детское лицо.

– Осторожно!

Ларри успел взглянуть на дорогу как раз вовремя, чтобы увидеть расширенные страхом глаза ребенка. Завизжали тормоза, и ребенок исчез из узких полос света. Раздался звон, удар, и машина юзом затормозила. Ларри тяжело дышал, я не дышала вообще.

Кладбище было справа от нас. Слишком близко, чтобы останавливаться, но … черт меня побери, это же был ребенок!

Я поглядела в черное окно. Велосипед валялся грудой металла. Ребенок лежал рядом, неподвижно. О Господи, только бы он не был мертв!

Я не думала, что у фанатиков из “Человек превыше всего” хватило бы воображения использовать ребенка как резервную приманку. Если это была ловушка, то очень хорошая, потому что я не могла бросить эту скрюченную фигурку посреди дороги.

Ларри все еще сжимал руль так сильно, что у него плечи тряслись. Если я раньше думала, что он бледен, то ошибалась. Сейчас он выглядел как больное привидение.