Лик смерти

Оглавление

— Ты имеешь в виду, рисовал ли он на стенах? Нет, не рисовал. В доме Кингсли он предоставил Саре право вскрывать трупы. Может, ом заменил себе это удовольствие кровавыми художествами? В качестве утешительного приза.

— А что с дневником?

— Я забегу в офис и распечатаю его.

— Позвони, когда все будет готово.

Я связалась по мобильному с Джеймсом.

— Чего надо? — ответил он.

Подобное приветствие меня давно не удивляет. Джеймс — четвертый и последний член моей команды. Он ни с кем не может найти общий язык, всех раздражает и выводит из себя. Просто как кость в горле. За глаза мы называем его Дэмьен, по имени главного героя романа «Омен», сына сатаны.

Я пригласила Джеймса к себе в команду, потому что он гений. Он чертовски умен. В пятнадцать лет он с отличием окончил школу, к двадцати годам получил степень доктора криминалистики, а в двадцать один связал свою жизнь с ФБР, куда стремился попасть с двенадцати. Когда Джеймсу исполнилось двенадцать лет, его старшая сестра Роза погибла от рук серийного убийцы, который орудовал паяльной лампой. Джеймс помог матери похоронить сестру и у ее могилы сделал выбор на всю оставшуюся жизнь.

Я не знаю, как он проводит свободное время, как строит отношения с женщинами и строит ли вообще. Я никогда не видела маму Джеймса и никогда не слышала, ходит ли он в кино. В машине Джеймс всегда выключает радио — любит тишину. Не считается с чувствами других, может быть обжигающе враждебным и совершенно невнимательным, живет по принципу: «Мне все по барабану». И тем не менее он гений. Его блестящий ум ослепляет, как бриллиант. Джеймс наделен еще одним талантом, который роднит меня с ним и заставляет действовать сообща, правда, без особого желания. Не моргнув глазом Джеймс способен проникнуть в мозг серийного убийцы и будто сквозь увеличительное стекло открыто взглянуть в лицо злу. Джеймс был моим бесценным партнером; мы сливались в единое целое, как лодка, река и капли дождя.

— Совершено преступление, — сказала я и кратко изложила суть дела.

— А при чем тут я? — поинтересовался Джеймс.

— Келли пришлет тебе сегодня дневник.

— И что?

— Я хочу, чтобы ты его прочитал. Я тоже прочту; а потом обсудим, — сказала я раздраженно.

Джеймс помолчал, затем глубоко и обреченно вздохнул.

— Ладно, — ответил он и отключился.

Глава 16

На автостоянке я вдруг осознала, что каждый при деле и все необходимые меры приняты. Значит, я могу себе позволить ненадолго вновь стать мамой. В правоохранительных органах учат особому искусству: искусству выкраивать время. Дела, которые вы расследуете, могут быть важными, буквально жизненно важными. Однако нужно иногда пообедать и дома.

Мы сидели в гостиной у Алана и Элайны. Алан уже вернулся с задания, и я в общих чертах рассказала ему, как обстоят дела; для него в тот момент работы пока не было.

Элайна хлопотала на кухне, готовила нам напитки, а мы с Бонни сидели на диване и не могли друг на друга насмотреться.

— Как дела, котенок? — спросила я.

Она улыбнулась в ответ: мол, все в порядке.

— Я очень рада.

Тогда Бонни показала пальчиком на меня.

— Как я себя чувствую?

Она кивнула.

— Прекрасно, — ответила я.

Бонни нахмурилась: мол, не ври.

Я широко улыбнулась:

— Мне разрешено иметь кое-какие секреты, малышка. Родители не обязаны все рассказывать детям.

Она пожала плечами, словно давая понять: «Мы такие разные».

Бонни десять лет, она и выглядит на десять, но это, пожалуй, все, что связывает ее со сверстниками. Раньше я все объясняла болью, которую ей пришлось испытать. Теперь знаю наверняка. У Бонни есть дар. Это не просто детская одаренность — Бонни способна сосредотачиваться, замечать мелочи и, самое главное, анализировать. Если что-нибудь занимает ее, прежде чем сделать вывод, она тщательно и глубоко продумывает каждую деталь.

Несколько месяцев назад я начала беспокоиться о ее образовании, и Бонни дала мне понять, что беспокоиться не о чем — она вернется в школу и обязательно наверстает упущенное. Бонни взяла меня за руку и повела в гостиную. Мы с Мэтом собрали вполне приличную библиотеку. Мы очень любили читать, свято верили в могущество книг и очень хотели, чтобы эта любовь передалась и Алексе. Мы никогда не избавлялись от уже прочитанных книг и даже заказали встроенный книжный шкаф во всю стену.

Каждый месяц мы с Мэтом тратили около часа на поиски чего-нибудь особенного для нашей библиотеки — Шекспира, Марка Твена, Ницше, Платона. И когда находили нужные книги, сразу же покупали и расставляли на полках. Конечно, мы не просто собирали коллекцию — мы читали. У нас не было ни одного случайного тома. Мы взяли себе за правило: никогда не покупать книг в угоду чужому вкусу.

Хотя мы с Мэтом не бедствовали, богатыми нас назвать было нельзя. Мы не собирались оставлять после себя массу имущества и ненужных вещей — мы надеялись завещать Алексе самое обычное: полностью оплаченный дом, память о нашей любви к ней и, может быть, небольшую сумму в банке. Мы также хотели оставить дочери то, что принадлежит только нам, ее родителям, наследие нашего сердца: наша библиотека, небольшое собрание книг, и должна была стать таким наследством. Алекса начала проявлять интерес к чтению незадолго до смерти. С тех пор я не добавила ни одной книги. Именно тогда мне стали сниться кошмарные сны, будто все здесь объято пламенем и горящие книги плачут от боли.

Бонни затащила меня в это забытое (или, скорее, избегаемое мной) место, достала с полки книгу и протянула мне. На обложке значилось «Как научиться рисовать?», автор был не раскрученный, но явно талантливый. Бонни показала пальчиком на себя.