В чужом ряду. Первый этап. Чертова дюжина

• Предыдущая
• 46/104
• Следующая

Похоже, парень протрезвел. Говорил резко, озлобленно. Нет, на ребенка он не похож.

Ворота распахнулись, тройки въехали на территорию и остановились возле административного корпуса. К саням подбежал местный начальник.

Лиза рта не дала открыть лейтенанту:

— Пацана вернешь на его место. И сделай так, чтобы он долго жил. Мне цыганка нагадала, будто вы должны умереть в один день. Уразумел, начальник?

— Так точно!

— А теперь веди меня к своему писарю. Хочу глянуть на каллиграфа, на всю Колыму бывший князек прославился.

Железная леди сбросила с плеч тулуп на руки сопровождающего.

Ванька Грюнталь ахнул, стоя возле саней. Кожаная куртка, утянутая поясом в талии, кобура на боку, облегающие кожаные галифе делали женщину похожей на статуэтку, заботливо вылепленную мастером, хорошо знающим толк в женской красоте. Начальник с гневом посмотрел на улыбающегося мальчишку. Его взгляд поймал Масоха и поднес кулак к сизому, подпорченному оспинами мясистому носу.

— Смотри у меня, живодер.

«Опять пронесло, — подумал пацан. — Да еще такую красавицу на краю света встретил. Воспоминания на всю оставшуюся жизнь!» Раньше он все рыбачек вспоминал, обжимаясь с грудастыми кралями во сне, но теперь они померкли в его сознании.

Конвоир толкнул парня прикладом в бок:

— Иди, везунок.

9.

Магаданский аэропорт. Собственный авиапарк насчитывал восемнадцать самолетов разных модификаций, ремонтные бригады и цеха объединились в одно крупное подразделение со своим

КБ. У Белограя был персональный самолет Ли-2 и личный экипаж, состоящий из высокопрофессиональных пилотов-фронтовиков, имеющих опыт дальних перелетов. Чаще всего генерал летал в Хабаровск, а это четырнадцать летных часов.

Появление хозяина на аэродроме вызвало переполох. О его вылетах на «материк» извещали заранее, не менее чем за двое суток. Подготовить самолет к полету — дело не быстрое. И вдруг — сюрприз. Не ждали. Впрочем, ничего страшного не произошло. Начальник аэродрома и руководитель летного состава держали дисциплину на нужном уровне. Слишком близко находились рудники, и никто не торопился туда попасть по собственной глупости.

Белограй проследовал в комнату отдыха, специально оборудованную для него, доступ туда в его отсутствие имела только уборщица, да и та была старшим сержантом госбезопасности.

С начальством генерал поздоровался мимоходом и велел прислать к нему пилота и бортинженера. Через десять минут оба прибыли. Ребятам повезло. Сегодня был день профилактики и весь летный состав находился на аэродроме. Попусту экипажи не вызывались на работу, если с машиной все в порядке. Жили летчики в Магадане, а аэропорт находился в тринадцати километрах от города, не бог весть какое расстояние.

Еще один сюрприз. Белограй всегда собирал весь экипаж, а сегодня вызвал только двоих и разговаривал с каждым по одиночке. Сначала в апартаменты генерала был приглашен первый пилот, подполковник авиации Елизар Никифорович Рогожкин. Белограй сидел в кресле и курил трубку.

— Товарищ генерал, пилот Рогожкин по вашему приказу прибыл.

— Садись, Елизар.

Генерал по-доброму относился к своему экипажу, и кличка Лютый к нему не прилипла, летчики уважали его.

— Ты гонял самолеты с Аляски на фронт в 42-м и 43-м. Так?

— Все типы самолетов, Василий Кузьмич. Даже «Кобру» для самого Покрышкина.

— Слыхал. Пилот ты классный. Сейчас на Чукотку мы не летаем, я там не был три года. Какие аэродромы способны принять наш самолет в тех местах?

— Практически только один — Анадырь-3 на стыке рек Анадырь и Белая. Сейчас он в заброшенном состоянии. Когда-то мы делали там первую посадку после вылета с Аляски. База Фербенкс — база Анадырь-3. Тогда даже Б-25, поставляемые нам по ленд-лизу, садились в Анадыре. А в Фербенксе был расквартирован наш гвардейский полк 11-й армии. На Чукотке есть несколько эскадрилий с однополосным аэродромом, но нам они не подходят, истребки несут пограничную вахту.

— Я собираюсь в бухту Провидения. Что скажешь?

— Чукотка давно пользуется морскими путями. Очень высокая облачность, туманы, отсутствие аэродромов и дороговизна перелетов сделали авиацию нерентабельной. Война кончилась, нужда отпала.

— Я тебя понял. Сядешь в Анадыре?

— Нужен разведывательный полет, Василий Кузьмич. Ли-2 туда не летал. Путь неблизкий. Чуть ближе Хабаровска. Ненамного.

— Готовь самолет и проведи разведку. С местным начальством я свяжусь, полосу подготовят. Ну а дальше как?

— До самого Анадыря, то есть до океана, около двухсот километров. Дорогу там так и не проложили, сплошные сопки на пути. Боюсь, что придется ехать на оленях или собачьих упряжках. А от Анадыря до Провидения морем через Анадырский залив. Это около четырехсот километров. По суше крюк в пять раз длиннее, и опять же нет дорожных соединений. Такое путешествие займет не меньше недели в один конец.

— Спасибо, Елизар, утешил. Но команду и самолет все же готовь к разведке.

— С военными договориться надо, а то еще подобьют сдуру, они там совсем одичали.

— Договоримся. Отбейте на крыльях и фюзеляже надпись: «Дальстрой». У нас должен быть свой опознавательный знак.

— Будет исполнено, товарищ генерал.

— Свободен. Позови бортинженера.

Подполковник вышел, его место занял капитан.

— Товарищ…

— Не кричи, тезка. Присаживайся.

Молодой краснощекий блондин улыбнулся и сел.

— Ты у нас самый грамотный, Вася. В самолетах разбираешься, вручную собрать и разобрать можешь.

— Сплетни, Василий Кузьмич.

— Сколько ты проработал в шарашке у Туполева?

• Предыдущая
• 46/104
• Следующая